– Не смей! Забудь. Выкинь из своей дурной головы. Жива осталась, и ладно. Радуйся. А Семен… да ты себе десяток таких найдешь. Два десятка! Сотню! Он же неудачник.
– Заткнись, – буркнула Агнешка и рассмеялась: до чего же глупо разговаривать с собою. И до чего глупо молчать, делая вид, будто ничего не случилось.
Перемыв чашки и выбросив в мусорное ведро эклер, на котором уже проросла зеленоватая шубка плесени, Агнешка набрала номер. Ответа ждала со страхом, сразу приготовившись дать отпор.
– Ага? Ты? Ну наконец-то, я уже совсем извелась, – Ядка зевнула в трубку. – Извини, прикемарила чуток. У тебя все нормально?
– Все, – соврала Агнешка, забираясь на край стола. Эта ее привычка забираться на мебель, не предназначенную для того, чтобы на ней кто-то сидел, жутко раздражала Ядвигу. И маму тоже. Но мамы нету, а Ядка не видит, где сидит Агнешка.
– На работу возвращаешься?
– Возвращаюсь.
Офис-офис – три стола. Стул поломанный, который сунули в угол, потому что лень тащить на помойку. Старый заварник – уже и не нужен, но выкидывать жалко. И степлер нерабочий. И куча ручек, среди которых каждый раз приходится копаться, искать единственную, которая бы писала.
Список вызовов. Талоны на бензин. Ворчание шефа, что плохо работают. Ворчание клиентов. Молчание животных, единственных, кого и вправду жаль.
– Я вот… Ядка, я тебя люблю. Мы ругались, всегда ругались, и я не говорила, потому что злилась. Но на самом деле я всегда была рада, что ты есть.
– С тобой точно все в порядке? Может, мне приехать?
И подставить плечо, в которое бы Агнешка с удовольствием порыдала. А потом они бы вдвоем с Ядкой сели на кухне, достали бы бутылку ликера «Шериданн», припрятанную давным-давно, но так и не распитую. Был бы задушевный разговор, приправленный сладостью напитка, и утро, наступившее чересчур быстро. И понимание, что прошлое осталось в прошлом, а будущее вновь предопределено.
– Нет, Ядь, не надо. Я отдохнуть хочу, завтра ведь…
Как ни странно, она поверила.
– Ага. Отдыхай.
Спросит про Семена? Или воздержится, посчитав за лучшее не ворошить Агнешкины сердечные раны?
– А этот твой как?
– Мы разошлись.
– А я рада! Да, я рада! Сомнительный товарищ…
– Ты же его не видела.
– Да нормальному бы небось лекарства нелегалом не понадобились. А если так, то нечего с ним связываться! Слушай, тут у Маринки двоюродный брат приезжает, хороший человек и…
Одинокий. Неприкаянный. В возрасте и со стабильной жизнью. Хорошая пара и удачная партия для стареющей красотки. Знакомый сценарий, надоевший до жути. Почему они все считают, что Агнешку непременно надо пристроить? Она же не бродячий котенок и не брошенная собачонка, чтобы пристраивать.