– Так рассказывать? Или помолчим, подумаем о высоком. Кстати, менты ведь скоро подъедут, да? Ты ведь сказал им про меня и про Мариночку? Конечно, сказал. Ты не жадный. Ты…
– Чего ты хочешь?
– Не знаю. Никогда не знал. Мне нравилось просто жить.
– С матерью-алкоголичкой?
– Раскопали, да? Небось Олеженька помог. Олеженька любил на жалость давить, а на самом деле… пока они едут, я тебе скажу, как оно на самом деле происходило. Нормально мы жили. Да, пила мать, и папаша не отставал. Дрались они. Так и у всех вокруг то же самое. Пили и дрались. Или просто дрались. Или просто пили. Стандарт бытия.
Шорох.
– Это Марина. Мариночка моя.
И вправду она. Стоит, закутавшись в одеяло. Пистолет держит. Откуда взяла?
– Мариночка, ты же не станешь стрелять? Не надо. – Антошка поднимает руки, чтобы тут же сунуть правую в карман.
– Стой!
– Не кипиши. Мариночка, это для тебя. Монета. Помнишь, я тебе рассказывал? Бонни и Клайд. Вместе навсегда. Все равно заберут, поэтому пусть лучше у тебя будет. Ты же сохранишь ее для меня?
Кивок. Губы кривятся, из глаз градом слезы. А рука, пистолет держащая, опускается.
– Марина, выйди, пожалуйста.
Мотает головой.
– Тогда отдай оружие.
– Отдай, Мариночка, отдай, – повторяет Антошка. – И возьми монету. А хочешь, сыграем? На удачу. Орел или решка? Можешь не говорить, что загадала. Просто подумай и реши. Итак, бросаю…
– Сиди!
Он снова не обратил внимания на крик. Подбросил доллар, поймал и, протянув на раскрытой ладони, сказал:
– Орел. Белохвостый.
Семен готов был заорать. Или на этого придурка, или на эту блаженную, что уставилась на монету. Спокойно. Все будет нормально. Чем больше он говорит, тем лучше. Менты и вправду на подъезде. Должны бы. Только, как ни прислушивайся, а тихо снаружи.
– Марина, сядь, – повторил Семен, добавив: – Пожалуйста.
Она шагнула к нему. Стала рядом и, вскинув оружие, уперла в висок.
– Брось, а не то выстрелю.
Страшно. Господи, как страшно. А если он не послушает, тогда что? Стрелять? Она не сумеет. Она… она не готова к такому, чтобы стрелять в живого человека.
– Марина, ты… – Семен поднял руку, отводя оружие от виска. И Марина, зажмурившись, нажала на спусковой крючок. Бахнул выстрел.
– Хорошая девочка.
Она не успела понять, как вышло, что Антон уже не сидит на полу, а стоит рядом, придерживая пистолет. Марина разжала пальцы, которые стали тугими, непослушными.
Холодные губы скользнули по щеке, а тяжелая рука легла на шею.
– Это моя Бонни. Эй, не притворяйся, тебя даже не задело.
Семен зашевелился, а когда Антошка пнул его, застонал.
– Не надо бояться, радость моя, – прошептал Антошка на ухо. – Теперь все будет хорошо. Мы вместе. Ты и я. Навсегда.