Туман на снимке, туман за стеклом. Что-то мне во всём этом не нравилось. Я нервно заёрзал на кресле, в голову пришла безумная мысль: может, семь лет назад, когда мы с Джоанной были в этих краях, здесь было так же туманно?.. Я попытался вспомнить, но в памяти не сохранились заметки о тогдашних погодных условиях. Наверное, тумана всё же не было, решил я. Иначе бы я помнил...
Семь лет. Машина у меня тогда была другая, по меркам тех времён просто шикарная – чёрный «Форд» пятой модели, ослепляющий мазутным блеском. Времена тоже были другие – старина Джонсон, как мы его называли, стремительно терял авторитет, университеты бастовали один за другим, а ветераны Вьетнама устраивали марши на Капитолий, швыряя свои награды на асфальт. Золота в солнечных лучах было больше, в воздухе парил пряный аромат свободы. Думаю, это чувствовал не только я, раз сумасшедшие шестидесятые годы не забыты до сих пор.
Я сам тоже был другим. Молодой человек, таящий честолюбивые планы стать великим писателем. Я бросил учёбу в университете на втором курсе. У преподавателей в глазах, когда я в последний раз выходил из стен альма-матер, была странная смесь жалости и злости – они знали, куда прямая дорога провалившимся студентам. Старина Джонсон обо всём позаботился. Но в случае со мной пронесло – меня забраковала первая же медицинская комиссия из-за глаз. Так я ускользнул из путешествия в чистилище, называемое Вьетнамом. Некоторые друзья – их у меня уже тогда было не так много – журили меня этим, но я особо не чувствовал угрызений совести. Не я всё это придумал, ради Бога. У меня хватало своих проблем.
Джоанна ворвалась в мою жизнь грациозно и стремительно... но ненадолго, как и всё хорошее, что со мной когда-либо происходило. Как это бывает – случайная встреча, пара ничего не значащих фраз, чуть заинтересованные взгляды и – на тебе, оба уже погрязли в пучине любви и не могут обойтись друг без друга. Как это ни фантастично, в реальной жизни тоже случаются подобные истории, и мой пример – тому подтверждение. Мы поженились через полгода после знакомства. К тому времени мне удалось продать свой первый серьёзный роман, «Танец с ночным ветром». В-общем, будущее казалось нам непоколебимым и залитым слепящим светом. Я был действительно счастлив.
Потом мы узнали, что у нас не будет детей.
Чуть позже я узнал, что Джоанна смертельно больна.
Не было никаких истерических сцен и недельных запоев. Всё произошло тихо и обыденно. Джоанна не знала, что жить ей остаётся от силы два-три года... и я не мог ей сказать об этом. Я был одинок в своём горе. Я улыбался ей за ужином и просил передать мне кетчуп, украдкой смотрел на её радостное лицо и осознавал, что не в силах ничего предпринять, чтобы помочь ей. Мне вошло в привычку вставать по ночам и садиться за печатную машинку, чтобы как-то заглушить боль, грызущую изнутри. Джоанна была недовольна писательством в ночное время – говорила, это может подорвать моё здоровье.