Альбом. Альбом Шерил, с которым она никогда не расставалась. Она захватила альбом с собой даже уезжая на отдых, не желая оставлять его ни на день. Я подарил ей этот альбом год назад, когда она училась писать и рисовать. Правда, ручки Шерил ещё не могли достаточно проворно выводить сложные буквы, поэтому она больше рисовала в этом альбоме, чем писала. Рисовать она любила – в основном людей, зверей и дома. Всё то, что стремится изобразить каждый ребёнок, завладев карандашом. На обложке альбома красовался я - схематичный, но весьма милый человечек. Отец... Шерил нарисовала меня первым делом, в благодарность за подарок. Я втайне гордился этим, как и всякий родитель, получающий знаки внимания от своего чада.
Альбом лежал на обломках кирпичей, выделяясь светлым пятном. Я почему-то не поспешил его поднять. Стоял и смотрел, пока на глазах выступали слёзы. Это всё, с остервенением думал я. Всё, что осталось от моей дочери. Её здесь нет... Она исчезла. И человек, изображённый на обложке, не смог её защитить. Слёзы начали катиться по щеке. Я присел, взял альбом и раскрыл его, глядя на рисунки сквозь прозрачную пелену. На первой странице были два одинаковых человечка, отличающихся разве что ростом. Я и она. Мы держались за руки, а над нами сияло беззаботное солнце в виде неровного круга. Вот опять мы... Шерил с игрушками... Зверьки... Лес, представляющий собой нагромождение палочек-деревьев...
Примерно на середине я наткнулся на странный рисунок. Существо (разумеется, выглядящее достаточно примитивно) пригибалось к земле, готовясь к броску. Я не мог взять в толк, что это – собака или кошка. Вроде бы ни то ни другое... Пасть была усеяна зубками-треугольниками. Я перевернул страницу. Ещё одна такая же тварь. И ещё... Здесь немного другая, на двух ногах, но тоже выглядящая недобро. Господи, да что это такое?
Одним из последних в альбоме был изображён мой старый знакомец птеродактиль. Да, это был он – полуптица-полуящер с крыльями летучей мыши. У меня неприятно засосало под ложечкой. Когда Шерил успела всё это нарисовать? Я периодически заглядывал ей в альбом, и ничего подобного там не было. Значит, в последние дни... Или вообще вчера вечером?
- Зачем, Шерил? – прошептал я, перебирая страницы. Дальше уже пошли чистые белые листы. – Зачем ты всё это нари...
Я осёкся, не договорив. Последняя страница альбома была оторвана – точнее, грубо вырвана руками. Она плавно спланировала на землю, вывалившись из зелёной подложки. Я поднял листок. Края бумаги были неровными. В самом центре были всего два слова красным карандашом (Шерил не любила красный цвет, странно, что она воспользовалась именно им, рассеянно подумал я). Однозначно, почерк Шерил – её характерные каракули.