До сих пор не знаю, что меня на это сподвигло. С одной стороны, я отлично понимал, что для меня значит утрата последнего патрона. Да и собака вела себя вовсе не так злобно, как её сородич у прохода. Но всё-таки я выстрелил. Наверное, это была досада. Та досада, которая по крупицам откладывается в сознании, накапливаясь до критической массы. На меня уже столько раз ни с того ни с сего нападали различные твари... Что ж, подумал я, глядя на бьющуюся в агонии псину, у меня есть право на ответное действие.
Так я остался без огнестрельного оружия. Учитывая, что почти каждый выстрел благословенного пистолета спасал мне жизнь, это вырисовывало плохие перспективы. Я выместил злость на собаке, и теперь мне следовало быть крайне осторожным. В сущности, оружие теперь было у меня одно – бежать. Ножичек, отобранный у существа в начальной школе, не в счёт. Махать им перед здешними тварями – что с зонтиком на медведя.
Я пошёл дальше, теряясь в тумане. Без карты я бы сто раз заблудился – даже так я несколько раз пытался свернуть не на те улицы. В-общем, к тому времени, когда я в конце концов приблизился к антикварной лавке, я уже не чувствовал своих ног – снег облепил ботинки, носки, забился в подошвы, лишив их чувствительности. Я нисколько не беспокоился о ногах – гораздо больше меня волновало, что я могу отморозить себе уши и не услышать звуков подкрадывающегося чудовища.
Дважды я проходил мимо искомого домика. Наконец, прогуливаясь по Симмонс-стрит в третий раз с в меру испорченными нервами, я увидел у входа в неприметное офисное здание крохотную зелёную вывеску: «ЗЕЛЁНЫЙ ЛЕВ – МАГАЗИН АНТИКВАРНЫХ ТОВАРОВ. РЕДКИЕ ВЕЩИ». На фоне красочных щитов большого торгового центра, расположенного в соседнем здании, лавочка смотрелась более чем убого.
Дверца была услужливо приоткрыта. Меня это насторожило. Я осторожно заглянул внутрь. Сильно пахло залежавшейся пылью. В полутьме виднелись массивные шкафы, на полках которых переливались серебром кубки необычной формы. Похоже, это и были те самые редкие вещи.
Если понимать «антиквариат» как синоним слова «старый», то внутреннее убранство как нельзя более подходило его профилю. Несмотря на обилие таинственных и красивых вещей, перенёсшихся с прошлых столетий, магазин не создавал ощущение внутреннего уюта. Скорее он выглядел как давно заброшенный жилой дом, обитатели которого съехали в спешке, оставив за собой немыслимый бардак. Я некстати опять вспомнил историю «Марии Селесты».
Ну и?.. Я здесь, и что дальше?
Пробираясь через нагромождения ящиков и стульев, я обошёл комнатку. Дверей не было, кроме той, через которую я сюда вошёл. Страшный беспорядок мешал сколько-либо ориентироваться. Взгляд цеплялся за ненужные вещи, которые всё равно никто бы не купил.