Отэм встала и подошла с анкетой к женщине, сидевшей за столом. Секретарша взяла ее заявление и улыбнулась:
– Сейчас у нас нет свободных мест, но мы обязательно свяжемся с вами, как только что-нибудь появится.
– Как вы думаете, мне долго придется ждать?
Женщина поглядела на дверь кабинета, потом на Отэм.
– Боюсь, что да. Видите ли, наша политика изменилась. Мы хоть и принимаем заявления, но мистер Осборн приказал брать только квалифицированных работников. На обучение швеи требуется шесть недель, и мы теряем деньги, если она не полностью выполняет норму. Вы понимаете?
У Отэм на языке уже вертелся резкий ответ, но здравый смысл подсказал ей, что секретарша ни в чем не виновата. Приказы отдавал Дуглас Осборн, именно он решал, кому работать в Эдисонвилле, а кому нет.
– Да, – сказала Отэм с грустью. – Кажется, начинаю понимать.
Ночь взорвалась чудовищным ревом, становившимся все громче и выше. Это был пронзительный звук, который все нарастал и нарастал, пока не начал резать барабанные перепонки.
Отэм проснулась и села на постели. Казалось, воздух заряжен электричеством, словно вокруг бушевала гроза. Она ощутила невыразимый страх и потянулась к Лонни. Тот уже вскочил с кровати и торопливо натягивал брюки посреди комнаты. В лунном свете его фигура казалась огромной тенью. Она нащупала выключатель ночной лампы у изголовья.
– Что это? Что это за чертов шум?
– Тревога. – Голос его был напряженным, а лицо бледным. – Какая-то беда на шахте.
– Беда? Какая беда?
– Не знаю. Может быть, завал.
Отэм вскрикнула и зажала рот рукой. То, что она старалась загнать поглубже в подсознание, произошло. Но Лонни был с ней. Он был в безопасности.
– Думаешь, это очень серьезно?
– Не знаю. – Молодой человек повернулся к двери, схватил пальто и почти выбежал из комнаты.
– Куда ты?
– На шахту. С людьми могло случиться несчастье.
– Нет! – Отэм вскочила с постели и кинулась за ним через гостиную, путаясь ногами в ночной рубашке.
Она схватила Лонни за руку, когда он уже подходил к двери. – Не ходи. Пусть другие этим занимаются!
– Отэм… – произнес он расстроенно.
Она почувствовала стыд и отвернулась. Ее первая и единственная мысль была о Лонни. Он прав. В глубоких забоях шахты люди могли оказаться в ловушке. Их жены будут одни, с сердцами, рвущимися от страха.
Отэм кивнула и открыла дверь. Лонни бегом выскочил из дома.
Она зажала уши руками, чтобы спрятаться от воя. Сирена звучала ежедневно в полдень, но среди ночи этот звук был похож на зов смерти. Промозглый декабрьский ветер гудел и ударял в окна маленького дома, что вносило какую-то жутковатую ноту в ту суматоху, которая разрушила ночной покой.