Лаптев раза два видел председателя райисполкома на совещаниях и подивился, до чего же тот важен; Ивану Ефимовичу казалось, что Ямщиков ходит по земле, как по сцене перед зрителями, исполняя совсем неподходящую и нелегкую роль.
— Отменил планерки...
— Простите, Дмитрий Герасимович, но, может быть, нам лучше поговорить обо всем этом не по телефону.
Ямщиков почувствовал, как у него тяжело напряглись скулы и под левым глазом задергалась кожа, что случалось всякий раз, когда он сердился. Слыша резкие возражения от кого-либо, он обычно спрашивал:
— Так ты не согласен с мнением райисполкома?
Сейчас он не решился сказать такую фразу, и это еще более разозлило его; едва сдерживая себя, Дмитрий Герасимович сухо распрощался, сказав, что он все же просит подумать над его словами.
Какая-то глухая, непонятная ему самому, неприязнь к новоселовскому новичку появилась у него, и когда на сессии областного Совета секретарь обкома Рыжков заговорил с ним, Ямщиков кратко-деловито и несколько заискивающе, как делал всегда в редких разговорах с секретарем, сообщил, что будет разбираться с новоселовцами, где вместо Утюмова остался Лаптев, инвалид, непонятно как попавший в совхоз и сумевший за короткое время восстановить против себя решительно всех. «Создалась крайне нездоровая обстановка. Почему вдруг этого пенсионера решили послать на такой тяжелый участок?»
Рыжков любого человека, как правило, выслушивал до конца, и по его невозмутимому лицу, по спокойному взгляду невозможно было понять, о чем он думает.
— Я слыхал о Лаптеве. То, что мне говорили, не согласуется с вашими выводами. Лаптева очень хорошо аттестовали. Фронтовик. Был директором эмтээс, за хорошую работу награжден орденом Ленина. Между прочим, Лаптев тоже был когда-то председателем райисполкома. Долго болел. Ну и что?..
Слова Рыжкова, такие, казалось бы, обычные, сказанные спокойным голосом, сыпались на голову Ямщикова подобно камням. Дмитрий Герасимович поразился: он впервые узнал, что Лаптев был когда-то награжден орденом Ленина и работал председателем райисполкома, и пожалел, что затеял этот разговор. Чтобы не выглядеть в глазах секретаря обкома несведущим человеком, сказал:
— Все это было очень давно, Николай Николаевич. Люди меняются. Во всяком случае, в Новоселовском совхозе Лаптев показал себя не совсем с хорошей стороны.
— А в чем это выразилось? Вы были в Новоселово?
«Вот дурак, — обругал себя Ямщиков, — не готов к разговору, не надо было начинать».
— Ко мне заходил Утюмов, он крайне недоволен Лаптевым, Николай Николаевич. Утюмов требует, чтобы Лаптева от него убрали. По словам Утюмова, это страшно неуживчивый человек, с большими причудами.