«Значит, уверен, что его утвердят управляющим. Видать, и в самом деле не терпит возражений. Упрям. Обычно это от глупости бывает... Некоторые думают, что вместе с должностью у них добавляется ума и таланта».
— Попробуй еще хоть раз не выполнить моего приказания!
«И все у него как-то не так. Жаждет власти и проявляет эту жажду самым примитивным образом. Ферма далеко от центральной усадьбы, он будет здесь чувствовать себя царьком».
Лаптев был недоволен собой: не смог сразу «раскусить» солдата, гроза помогла... Конечно, его не стали бы так уж быстро утверждать управляющим, в совхоз прибывают выпускники сельхозинститута, назначили бы на эту должность скорее всего кого-то из них, но мысль выдвинуть этого человека у Лаптева все же была.
«Конечно, глупо судить о человеке по одному случайному разговору, — продолжал размышлять Иван Ефимович. — Одно можно сказать, что с солдатом еще пока ничего неясно».
Когда машина уже была заведена, Лаптев сказал:
— Знаете что, в Новоселово мы сможем уехать не раньше вечера.
Надо было поговорить с солдатом — когда-то еще приедет сюда новый управляющий! Как бы этот, жаждущий власти, не натворил чего.
Теперь у Лаптева бывали минуты, когда он, сидя в кабинете, мог спокойно просмотреть газеты и о чем-то подумать. В одну из таких минут он, позвонив в Травное, начал давать Нарбутовских советы — все-таки Татьяна молодой управляющий, и совет не будет ей помехой.
— Да разберемся, разберемся, — недовольно отозвалась Татьяна и засмеялась, поняв, что недовольство тут ни к чему. Ямщиков как-то сказал Лаптеву:
— По легкому пути идешь, Иван Ефимович. Собираешь отовсюду лучших специалистов, лучшие кадры, мозговой центр создаешь.
Мозговой центр, придумает же! И что значит отовсюду?.. Управляющими он назначил своих же совхозников.
Ямщиков говорил дружески, вроде бы даже шутливо, во всяком случае, хотел показать, что шутливо: я, дескать, тебя понимаю, хоть ты и не так делаешь, как надо, не то делаешь, солидарен с тобой, молодец-мошенник! И вот это как раз больше всего оскорбляло Лаптева.
А вообще-то председатель райисполкома изменил свое отношение к нему: на совещаниях даже похваливает, при встречах дружески жмет руку, терпеливо выслушивает, и уж нет в его голосе показной грубоватости, как в разговоре со многими другими. Именно показной, деланной... Поначалу Лаптев не видел этой деланности и обижался, сердился больше, чем надо бы. Он думал, что Ямщиков таков только с ним. А оказывается, почти со всеми... Лаптев понял это, когда раза два посидел в кабинете председателя. Грубоватость Ямщикова почти вся была чисто внешней, была чем-то вроде щита, за которым он скрывал свою заурядность.