— Тут значится, что изготовлена она в девятьсот пятом, — сказал нефтяник деловито. — А Ленина в России тогда уже давненько не было…
— И какая разница? — невозмутимо пожал плечами хозяин. — Не один ли хрен? Ленина не было, зато имелось в достатке соратников и сподвижников — их-то до едрени матери имелось, а? Как ни крути, а всё равно получается, что кого-то из будущих вождей чернильцами из этого самого агрегата описывали. Они ж все поголовно срока мотали и под следствием чалились, особенно в Питере, колыбели, понимашь, революции… В общем, не слезу я со своей цены, и уговаривать меня бесполезно. У меня, сокол, есть конкретная мечта, а мечты денег стоят. И если я ещё литру засосу, из соображения всё равно не выпаду, так что не рассчитывай… Что скажешь?
Он безмятежно улыбался, демонстрируя отсутствие половины зубов, плачевнейшее состояние остальных и две фиксы из белого металла — а глаза были, хотя и хмельные, но хитрые и колючие, исполненные извечной крестьянской смётки…
Должно быть, Дегтяренко прекрасно просёк ситуацию — самомнение вовсе не обязательно идёт рука об руку с глупостью. Дураки, в общем, к трубе ни за что не присосутся…
В конце концов столичный гость извлёк сногсшибательный бумажник из тиснёной кожи, не глядя, привычно указательным и средним пальцами вытянул из него пачку серо-зелёных бумажек в банковской бандерольке — а сколько там ещё осталось, завидки берут… Он держал доллары на весу, явно не собираясь из врождённого к ним уважения класть на грязнющий стол.
Сергеич, приподнявшись без излишней суетливости, взял у него пачку, ногтем содрал бумажную ленточку и ухмыльнулся, с симпатией разглядывая президента Франклина:
— Ишь, лыбится, мордастый, да ещё патлы отрастил… Я при Никите таких патлатых в комсомольском оперотряде стриг под Котовского…
Его пальцы, хотя и корявые, замелькали с несказанной быстротой, зелёные бумажки так и порхали, перемещаясь из пачки на колени, где словно по волшебству складывались в столь же аккуратную стопочку, сделавшую бы честь упаковочной машине Федеральной резервной системы США. Молодой человек в галстуке оказался не в силах сохранить невозмутимость, и на его лице изобразилось неподдельное страдание: безусловно, лично он считал подобные траты блажью. Подметивший это Дегтяренко ожёг спутника холодным взглядом, и тот, подтянувшись, мгновенно превратился в манекен.
— Всё путём, как в аптеке, — усмехнулся хозяин, проворно засовывая пачку во внутренний карман. — Владей, милый! Жаль, больше нечем порадовать, для хорошего человека всё бы отдал… Ты мне, может, телефончик оставишь? Я по соседям порыскаю, авось, чего и выцеплю. Райончик этот ещё до революции был пристанищем криминального элемента, так что тут, глядишь, чего и всплывёт, когда дома ломать будут…