— Сейчас это называется «ну и что», а в те времена это называлось уголовным преступлением и каралось соответственно. Я ведь не только книгами торговал, но и тогдашним антиквариатом. С рук. Коробейником был, так сказать…
— Значит, вы уже тогда с антиквариатом…
— Ну да.
— А почему сразу не открыли свой магазин? Не было стартового капитала?
Смолин вновь обернулся к ней — и вновь вынужден был констатировать, что она говорила совершенно серьёзно.
Он добросовестно попытался представить, как году в семьдесят седьмом (то ли определяющем, то ли решающем, то ли ещё каком эпохальном году очередной пятилетки) приходит в Шантарский горсовет и кладёт на стол заявленьице с нижайшей просьбою позволить ему открыть антикварный магазин… или любой другой. Да нет, чекистов не вызвонили бы — но, убедившись, что парнишка трезвёхонек, в психушку бы позвонили тут же. Куда ж ещё сдавать советского комсомольца, вознамерившегося открыть свой личный магазин?
Может, это и прекрасно, что появилось новое, такое поколение, для которого иные детали советского времени — дурная сказка, в которую поверить невозможно. Вот только Смолин испытывал сейчас не радость за поколение новое, а нешуточную горечь за поколение своё, за всё, что они перенесли тогда, когда запрещались и преследовались самые естественные для человека вещи. Не в том беда, что читать запрещали, как стонут побитые молью демократы — а в том, что торговать нормально запрещали, лишали ремесла, которое человек освоил ещё в каменном веке…
— Что вы ухмыляетесь?
— А что у вас было по истории в универе?
— Ну, в общем и целом…
— Понятно, — сказал Смолин. — Милая Инга, в те былинные времена человека, вздумавшего открыть свой магазин, в психушку бы сплавили по счёту «раз». Вы что, не слышали?
— Ну, я представляю… В общих чертах…
— Понятно, — повторил он. — Ну вот, а третий раз меня тягали за хранение холодного оружия. Холодным оружием были два тесака тыща восемьсот двадцать восьмого года и сабелька восемьсот пятьдесят пятого…
— Вы что, опять серьёзно?
— Да вот представьте себе, — сказал Смолин. — Только не нужно и тут валить всё на красных — «хранение холодного оружия» из Уголовного кодекса слиняло буквально годик-другой назад… Ну, это отдельная лекция на тему «ярко выраженный идиотизм российского законодательства», не место и не время… Поехали? У меня дела, да и вы не из лежебок…
Временами он искоса поглядывал на спутницу — Инга с несколько ошарашенным видом что-то бормотала под нос, явно переваривая шокирующую информацию. В конце концов она с мучительным раздумьем на лице хотела что-то спросить, но тут как раз засвиристел мобильник. Отделавшись буквально парой фраз, Смолин отключился и погнал машину быстрее.