— Вон он идет, — сказал Саммерхейз. — Проклятие! Да он не один!
Каслфорд весело шагал по пирсу с бутылкой в руке и с двумя женщинами по обе стороны.
— Они не могут плыть с нами, — заявил Хоксуэлл, как только Каслфорд подошел яхте.
— Конечно, могут. Это моя яхта. Вперед, мои голубки. — Он передал женщин одному из членов команды, который чуть ли не с размаху перебросил обеих через борт. — Они узнали, что я отплываю сегодня утром, и захотели присоединиться. А я так ценю женскую благодарность, — объяснил Каслфорд.
Он был почти трезв, но Хоксуэлл на всякий случай отнял у него бутылку.
— Ты забыл свою саблю, — сказал Каслфорд, похлопав по сабле, висевшей у него на поясе.
— Верно. Забыл. К счастью для тебя.
— Джентльмены, пора отправляться в путь. Мы поплывем навстречу приключениям, — провозгласил Каслфорд и отдал матросам команду поднимать паруса.
Саммерхейз ступил на борт. Хоксуэлл последовал за ним, предчувствуя неприятности.
— В парусах нет необходимости, милорд, — сказал один из матросов. — На реке полный штиль, никакого ветра, так что придется идти на веслах.
— В таком случае хорошо, что вас десять человек. — Каслфорд отстегнул саблю и, развалившись на диване под тентом, поманил к себе женщин.
Саммерхейз расположился как можно дальше от этой компании и стал смотреть на воду со странным выражением лица.
— Неужели он собирается развлекаться с этими женщинами прямо у нас на глазах? — удивился Хоксуэлл, сев рядом.
— Я думаю, он недоволен, что мы не подождали до вторника, и хочет доказать, что независимо от наших планов не изменит своей привычки к оргиям. Посмотришь, он еще и нас пригласит присоединиться.
— Я надеюсь, что он хотя бы отложит все до того времени, когда мы поплывем обратно. Хороши мы будем, если пришвартуемся к тюрьме, полной преступников, в самый разгар его шоу. Среди заключенных может начаться бунт.
Саммерхейз бросил взгляд через плечо.
— Наши надежды на такт и здравый смысл, похоже, как всегда, напрасны.
Визгливый смех и вопли оглашали воздух. Хоксуэлл не отрывал взгляда от реки, размышляя о том, что нарушает закон, собираясь вторгнуться в целый ряд отвратительных плавучих тюрем и заявляя о своем праве найти Майкла Боумана.
— Я не понимаю, зачем ему нужен весь этот чертов антураж. Он металлург, возможно, радикал, и мы нашли его в вонючей плавучей тюрьме, — сердился Каслфорд. — Более того, не понимаю, как я оказался частью этого антуража.
— Ты заснул, как только мы уехали из министерства внутренних дел. Мы не могли тебя разбудить, сколько ни старались. Поэтому ты здесь, — успокаивал его Хоксуэлл.