– Следующая станция…
«Да слышу я, Господи! Моя! Уж и помечтать нельзя! Вечно ты бдишь! Как только не надоест! Скучная у тебя работа, Господи».
Леонидов стряхнул оцепенение и двинул локтем соседа, который вел себя слишком уж нахально. Толкался, протискиваясь к выходу. Двери открылись, согбенная старушка с двумя огромными сумками в руках и рюкзаком за плечами рванулась в вагон с криком: «Бабушку, бабушку не обижайте!» Молодежь шарахнулась в стороны. Леонидов подумал, что напрасно обидел соседа. Бабушка снесла их обоих с пути, еле успели выскочить из вагона. Он привел в порядок одежду, которая пострадала в боях за место под электрическим солнцем метро, и двинулся к эскалатору. На волю всех! На волю!
Он долго пытался вызвонить коммерческого директора. Тот был то в банке, то в одном из магазинов, то по делам. Наконец выяснилось, что вечером Павел Сергеев будет снимать стресс на теннисном корте. После такого напряженного рабочего дня стресса должно накопиться много.
Что ж, теннис нынче в большой моде. Сверившись с бумажкой, Леонидов побрел к означенному спортивному комплексу. И добрел до него, ибо все конечно. За металлической сеткой, которой была огорожена площадка, невыносимо страдали двое мужчин. Один худой, другой с огромной лысиной. Лысина сверкала на солнце, ибо мужчина успел уже вспотеть. Оба были в фирменных футболках и трусах. Мысленно примерив на себя экипировку теннисистов, Леонидов заскучал. Ноги у него были не очень. То есть не мускулистые. А если уж быть честным до конца, то и кривые. Утешило только, что оба играли скверно. То, что сам он играть не умел вообще, не смутило. И никто об этом не узнает, вот что главное! Приняв вид знатока, Леонидов присел на скамейку и стал наблюдать за игрой. Кто же из них Сергеев?
Мячик ядовитого желтого цвета все время норовил покинуть пределы корта, и чаще всего слышались крики «болл» и «аут». Противники мучили друг друга, видимо, уже не первый сет.
«Класс игры невысокий, – вспомнил Леонидов слова Остапа Бендера, глядя на то, что некоторые смелые люди рискнули бы назвать теннисом. – Зато пижонства… Пижонства выше крыши! Как красиво он замахивается! Как поднимает ракетку! Ё ты мое! Сергеев, точно! Худой, а не лысый. Лысый просто потеет».
Зрителей было не много. У самой сетки, в первом ряду, сидела полусонная блондинка с длиннющими ногтями на руках и пыталась болеть за худого. Леонидова так поразили ее ногти, что теннис померк. Что можно делать такими руками? Стирать? Мыть посуду? Пеленать детей? Дудки! Это элитная порода блондинок. Выведенная специально для того, чтобы сидеть у теннисных кортов. У бассейнов. В шезлонге на берегу моря. Ради нее и старался худой мужчина в трусах. Блондинка пыталась хлопать его удачным ударам, но ногти мешали. Она явно скучала, и Леонидов отважился спуститься в первый ряд. Присел рядом, не отводя взгляда от ногтей. Потом глянул ниже, на стройные ноги и откровенно увлекся. Из открытых босоножек выглядывали пальцы с ногтями того же цвета, что и на руках. Он тихонько вздохнул. А вот когда в постели, насчет секса, с такими ногтями, это как? Мысль, конечно, крамольная, но никто ведь не узнает. Вот что главное! На то они и мысли, чтобы их скрывать. Он вспомнил Лану и вздохнул еще раз. Девушки были похожи на родных сестер. Хотя одна была яркой блондинкой, другая брюнеткой. Выражение лица – вот что делало их родными сестрами. Скучающее. И надменное. Наконец он осмелился: