Его вместе со Щербатым забрали особисты, погрузили в машину. Я знал, что их расстреляют, но Омар (или Умар) этого не знал и лез в кузов вслед за земляком. Бойцы его отогнали.
— Вместе ехать хочу! Другая часть, да? — кричал он.
— Не лезь, дурак, — посмеивались выпившие штрафники. — Он на конечную станцию едет. А ты хлебни сто граммов за упокой души земляка.
Не забуду просящие, как у собаки, глаза Щербатого. Помочь я ему бы ничем не смог. Более того, я был обязан расстрелять его еще в бою, но потерял из виду. Мне это выговорили два лейтенанта-особиста.
В этом бою мы не понесли таких больших потерь, как в предыдущих. Но погиб мой друг Петя Фалин. Был тяжело ранен осколком в грудь майор Тимарь Николай Егорович. Погибли немало бойцов, хотя эти потери было не сравнить с предыдущими.
Но так как свою задачу мы выполнили, а части 40-й армии и всего фронта достигли значительных успехов, наградили нас, как никогда, щедро. Получил свой первый орден и я. Мы обмывали его вместе с Василем Левченко, Федором Бульбой, Матвеем Осиным и остальными ребятами, кто еще оставался в роте.
А моя дальнейшая история сложилась так. В конце сентября я был тяжело ранен под городком Карей, возле границы с Венгрией. Пуля перебила кость на ноге, немного выше щиколотки. Паршивая рана. Как будто на войне бывают хорошие раны! Я пролежал в госпитале три с лишним месяца. Василь Левченко погиб, так и не узнав о судьбе своей семьи. Матвей Осин тоже получил ранение, лежал со мной в одном госпитале и выписался раньше.
— В штрафную я не вернусь, — заявил он. — Наигрался со смертью!
Осину незадолго до этого присвоили младшего лейтенанта. Мы простились со старым другом, и он ушел. Меня выписали в январе сорок пятого. Где служить? Никто об этом не спрашивал. Направили в штаб одного из полков, а затем командиром роты. В конце войны получил капитана и второй орден Красной Звезды.
Осенью сорок пятого года был демобилизован как ограниченно годный к военной службе. В своем селе пробыл недолго, поехал в Куйбышев, где окончил авиационный институт, и работал в разных концах страны авиаинженером, штурманом-испытателем. Женат, имею сына (второй погиб в Афганистане), двоих внуков.
Мой бывший командир роты Тимарь Николай Егорович из армии тоже уволился, пошел по административной линии и стал большим человеком. Я случайно наткнулся на его портрет в газете и написал письмо. Получил радостный (с матюками) ответ. Все собирались увидеться, но как-то не получилось. Потом я узнал, что в конце восьмидесятых Николай Егорович умер (не иначе, помогла старая тяжелая рана).