– Я расскажу им правду, - спокойно отозвался он, - и буду уповать на лучшее.
Элизабет нахмурила брови. Выражение ее глаз уже не было таким гневным, но зато стало более подозрительным.
– Какую еще правду?
– Я понял, - проговорил Нортхэм, сделав вид, что только сейчас догадался о причине ее беспокойства. - Вы, похоже, решили, что я не смог устоять перед вашими чарами? И что эпизод в лесу, хотя и краткий, настолько разжег мой аппетит, что мне захотелось большего? - Он покачал головой и убрал руку с ее лица. - Правда, леди Элизабет, состоит в том, что баронесса ограблена, и, по всей вероятности, не кем-нибудь, а самим Джентльменом. Она перебудила добрую половину гостей своими криками, которые могли бы посрамить любой готический роман.
Элизабет ошарашенно моргнула. Нортхэм воспринял это как хороший знак.
– Мы с Истом занимаемся поисками злодея. Возможно, следом явятся и другие, но мы первые.
– Какое неслыханное… мужество.
Он пропустил мимо ушей ее саркастическую реплику.
– Как бы то ни было, когда я открыл дверь в эту комнату, я вообще не знал, что это ваша спальня.
– Да, но, когда это выяснилось, вы не ушли!
Нортхэм огляделся. У камина стоял шезлонг, а в простенке между окнами - секретер и стул. Возле одной из стен разместился туалетный столик и обтянутый парчой табурет. Дверь, которая предположительно вела в гардеробную, была слегка приоткрыта. Сбоку от кровати располагался круглый столик орехового дерева, на котором лежал сборник рассказов американского писателя Вашингтона Ирвинга, и стояли два подсвечника.
– Я должен осмотреть все комнаты, - заявил он, снова повернувшись к ней.
– Ну и как, осмотрели? - В ее голосе прозвучала легкая ирония. - Я имею в виду комнату.
– Почти.
Элизабет прямо физически ощущала притяжение его взгляда. Ей казалось, что ее затягивает в темный омут. Кобальтовый цвет его глаз был таким насыщенным, что радужная оболочка почти сливалась со зрачком. Нос, несмотря на небольшую горбинку, отличался безупречной формой, так же как и рот. Блестящие волосы…
– Леди Элизабет?
Она моргнула, приходя в себя.
– Где это вы витали? - ехидно промолвил Нортхэм.
Его выразительные губы, достойные резца скульптора эпохи Возрождения, изогнулись в едва заметной усмешке. Элизабет пришлось вонзить ногти в ладони, чтобы отвлечься от волнующих образов, связанных с этими губами.
– Я хочу, чтобы вы ушли, - твердо произнесла она.
Он кивнул:
– Через минуту. Если бы вы не избегали меня все последние дни, мне не пришлось бы так рисковать, чтобы устроить с вами свидание.
– Это не свидание.
– Тогда рандеву?