— Привет, — прохрипел он.
В этот миг он заметил вокруг бурную деятельность. Появилась мадам Помфри, Фриду оттеснили в сторону, а Люциуса вновь стала накрывать чернота.
«Это потому, что она ушла. Без нее всегда темно», — успел подумать он и впал в забытье.
Очнулся Люциус уже в лазарете. Было пусто и прохладно. Он повыше натянул на себя одеяло. Голова отчаянно болела, но комната постепенно перестала вращаться. Спустя пару минут послышался шум отодвигаемой ширмы и…
Как она была красива. Ради этого момента он бы сам с готовностью спрыгнул с метлы.
— Ты уже очнулся? — с улыбкой спросила девушка.
— Как себя чувствуешь? Мадам Помфри сказала, что все будет хорошо, но я тайком пробралась сюда.
— Тебя могли увидеть. Не стоило.
— Хочешь, чтобы я ушла?
Наступила неловкая пауза. Фрида сидела на стульчике перед кроватью и теребила рукава своего сине-белого свитера.
— Ты здорово выглядишь, как всегда… — произнес юноша.
— Спасибо. Как Нарцисса?
Люциус отвернулся, несмотря на острую боль.
— Я спрашиваю, потому что ты мне дорог.
— Тогда спроси, как я? — проговорил он поворачиваясь. — Мне плохо без тебя. Я…
— Люциус. В последний раз я наговорила глупостей. Ты прав. Ты исполняешь волю отца. Так и должно быть.
— А что, если я не хочу так?
— Прости, мне пора. Поправляйся.
С этими словами девушка резко встала и двинулась к выходу.
Люциус дернулся за ней, но тут же, словно подрезанный, свалился на подушки. В глазах странно защипало. Он яростно моргнул. Почему-то его не оставляла мысль, что Фрида хотела ответить что-то совсем другое.
Люциус уставился в равнодушный потолок лазарета.
«Если у меня когда-нибудь будет сын, я ни за что так не поступлю. Я спрошу о его чувствах, о его желаниях. Я никогда не сломаю жизнь своему сыну».
Так думал семнадцатилетний Люциус Малфой, еще не зная, что пройдет два года, и у него и вправду появится сын. И станет впору вспомнить эту клятву, данную самому себе в лазарете Хогвартса. Но вот не вспомнит… и лишит своего сына детства, потому что его сын внезапно окажется способным противостоять отцу, что самому Люциусу сделать так и не удалось. Люциус перенял у отца, что непокорных нужно ломать. У его сына появится другой девиз — тот будет уверен, что ломать нужно клетки. В этом и будет разница между отцом и сыном, и в этом будет их трагедия.
Впрочем, сейчас Люциус свято верил, что исполнит это обещание и сделает своего сына счастливым. Потому что ему было плохо, потому что эта безликая ширма только что скрыла от него самого дорогого человека. Она ушла, и это было страшно. Она любила, но все же ушла, и это было неправильно.