Мимо меня пробегают тени. Я приваливаюсь к заборчику и глубоко дышу и не могу надышаться. Наверное, за эти пять минут я забыла, как это делается.
Марш не запомнился совершенно. Просто вышли к деревне несколькими колоннами, заняли присмотренные позиции. Глушилку разместили чуть подальше, вместе с резервами. Теперь дело за Никой и снайперами.
Организм, зараза, нервничает. Нет ничего хуже, чем ждать — очень верная мысля. «Монстра», наверное, уже работает, создав радиопомехи, для немецких раций совершенно непреодолимые. Надеюсь непреодолимые. С час назад сменились часовые, отдыхающая смена должна успокоиться, кто имеет на то немецким уставом дарованное право — спит. Ника, где… Стоп. Показалось? Нет — оба часовых на ближайшем посту мешками осели на землю. Донёсся какой-то малопонятный звук, но на выстрелы непохожий совершенно. Ну, теперь всё — аккуратно вперёд. Но быстро. Бесшумные, относительно, тени, кажется, парят над землёй. Парк. Уф, вроде тихо.
Быстро разворачиваемся фронтом к деревне, загибая один фланг — там палаточный городок. Палатка-караулка тоже на прицеле. Хотя в неё в первые же секунды влетит столько всего… Гул моторов — пошла броня. Никаких сигналов, просто по времени мы уже должны быть на месте. Немцы пока не шевелятся. Вымерли они, блин, что ли?
«Да. Непуганый еще немец», — мелькнуло в голове, когда техника заняла свои позиции позади пехоты, а тревоги никто так и не поднял… Посмотрев на часы, я прикинул, что по времени все уже должны быть на местах. Учитывая, что самая «ненужная» нам часть немцев располагалась в палатках, я приказал зарядить осколочный и развернуть башню в их сторону, после чего стал ждать начала концерта. Ибо начинать должны были ракеты, потом вступала в дело пехота, а техника — потом, для внесения дополнительной паники.
Млять, лучше бы вымерли! Неразборчивый вопль и хлёсткий винтовочный выстрел.
— Огонь! — это уже я, на всякий случай, выпалив по смутно виднеющейся палатке.
С шипением взлетели ракеты. Наши, осветительные, залив округу желтоватым светом и… На палатки обрушивается свинцовая стена. Отдельных выстрелов просто не разобрать. Вот одна из них осела под шквальным огнём, вторая… Ракеты снижаются, давая ещё достаточно света, но в деревне видны уже первые языки пламени.
Постепенно ухо привыкает, начинаю различать рычание МГ, солидное бухтение ДШК, короткие очереди двадцатимиллиметровок, выстрелы сорокапяток.
Ракеты, догорев, гаснут, и единственным источником света, кроме луны, остаются только стремительно набирающие силу пожары. В их неверном свете видны мечущиеся в деревне тени. Там ад. Люди выскакивают из дверей, из окон, гибнут, беспорядочно мечутся.