ЛАЭЛИ
Солнышко светит, птички поют… а я как с похмелья.
Алхаст потянулся было поцеловать меня, но я придержала его. Кажется, сегодня уже такое было. Только на месте эльфа был клыкастый однокурсник. И с ним было проще.
— Алхаст, нам надо поговорить.
Озадаченный взгляд.
— Нет-нет, не так начала. Эта фраза — глупая, ты не находишь? — нервничала, теребила рукава. — Нам надо… нет, опять не то. Мы расстаемся. Вот. Всё.
И туту я поняла, что на улице было не просто жарко, но — удушающее. Проклятое солнце. Я нес мела поднять глаза на эльфа, понимая — физически ощущая его боль. Но ведь это для его же блага.
— Я не понимаю, — наконец медленно выговорил он. — Почему, Лаэли?
— Я не буду ничего объяснять, — я хотела сказать это твердо, но получилось как-то жалко и жалобно.
— Это единственное, о чем я прошу.
— Я… целовалась с другим парнем.
Сказала, и поняла, что звучит глупо и совсем не похоже на серьезную причину дял расставания. Но, может, он поймет? Но Алхаст молчал. Пришлось развить мыслью, сбиваясь, волнуясь уже почти до слез и проклиная себя за то, что не отправила ему прощальную записочку, сама спрятавшись на краю света.
— И мне было всё равно, что ты… что ты есть. Понимаешь? Не… — хотела сказать "не люблю", но подавилась такими словами, — не могу быть с тобой одним. Верной. Что ни скажу сейчас — всё равно буду с другими, кроме тебя. Знаешь, я сейчас говорю всё это, и мне ни капли не стыдно. Вот.
Последние слова произнесла с вызовом. Алхаст двумя пальцами приподнял за подбородок моё отчаянно пылающее лицо. Я замотала головой. Зажмурила глаза.
— Посмотри на меня, — кажется, он не сердился.
Я рискнула и подняла веки: голубые глаза были внимательными, спокойными и только чуточку грустными.
— Я не такой наивный, как тебе кажется, Лаэли. Ты кошка. Разве можно обижаться на кошек, которые гуляют по крышам всю ночь, чтобы только под утро вернуться домой, к хозяину?
Упрямо встряхнулась: ко мне вернулась уверенность, совсем было запропавшая. Но Алхаст еще не закончил.
— Я знаю, чего мне будет стоит право быть с тобой. Согласен заплатить любую цену, зная, что рано или поздно ты нагуляешься по крышам и серой тенью скользнешь в окно, чтобы остаться со мной… может быть, навсегда.
— Ты… — прищурилась. — Ты это нарочно сейчас говоришь, чтобы меня загрызла совесть. "Ах, он такой хороший, а я его мучаю!".