Но я зря старался: ничего полезного для себя не услышал. Ким, очевидно, решив, что мы все — гении, Мерлины в квадрате, заучившие назубок всю университетскую библиотеку, и говорил такими словами, которые даже я понимал через пень-колоду. Лаэли же пошла на компромисс: она лежала на парте, прикрыв глаза, но, видимо слушала внимательно.
Ректор закончил своё выступление феноменальным предложением:
— Выносите!
— Чего? — даже Габриель проснулся.
Профессор улыбнулся и подал плечами.
— Тех, кто уснул. Они потеряли слишком много энергии — значит, в создании мира непосредственно не участвовали.
Остались знакомые всё лица — осунувшиеся, хмурые, подозревающие сплошные неприятности в будущем без всяких прорицаний. Сессен, Лаэли, Инелен, Зармике — из девушек. Ну, это не удивительно. Из представителей сильной половины магичества: кровососы Габриель и Януш, Давид, Эрик, Ыш и, само собой, я.
Ким дождался, пока последнюю храпящую тушку деканы левитировали за дверь, и улыбнулся еще шире.
— Кто-то из вас — бог. Даже несколько — двое или трое. Только они в состоянии повлиять на миры.
— Да ладно, — тихонько съязвила Лаэли. Глаза зеленели во всю — это означало, что магичка находится в весьма вспыльчивом и раздраженном состоянии. Потом повысила голос, — И кто же?
— Я надеюсь, вы нам сами скажете.
— Надежда — вещь хорошая, — глубокомысленно заявил Давид.
Профессора настороженно обернулись к нему. Демон скроил непонимающую рожицу.
Как странно всё сложилось. Ведь никто из наших однокурсников не знает… Тем не менее, они изо всех будут морочить головы преподам, стремясь сохранить эту тайну, им самим неизвестную, между нами, студентами. Вот оно, магическое братство.
— А за каким, извиняюсь, гаргулом, на признаваться? — подал голос Януш, отвлекая внимание на себя.
Мы так будем перебрасываться незначительными репликами хоть до следующего рассвета. И профессора это, несомненно, понимают. Они так встревожены и не пытаются это скрывать.
— Если узнаете, вы его выгоните из МУМИ?
— Нет. Начет этого можете не волноваться, — успокоил Ким. — Это связано с некими… формальностями. И, к тому же, юные недо-боги — это бомба замедленного действия, лежащая у нас под боком. И нам не хотелось бы, чтобы она взорвалась в самый неподходящий момент.
— Не взорвется, не волнуйтесь, — пробормотала Лаэли, положил подбородок на локти и в упор разглядывая Артура. — Обещаю проследить лично.
— Ты и так на себя слишком много взяла, — возразил Ринальдо.
Даже не назвал её "mon cherie", надо же. Здорово-таки они занервничали.
— Тогда я, — Эрик обвел курс орлиным взором. — Поверьте, этот недо-бог у меня шелковым станет.