Она не могла оторвать от него взгляд. — Вы же не думаете, что я в это поверю.
— Это легко доказать. Если сейчас я тебя коснусь, дотронусь до тебя рукой, ты будешь моей. Ты не сможешь отказаться от меня, несмотря на все то, чем придется пожертвовать. Слишком сильна твоя потребность во мне.
— Это… это… — Ей все-таки удалось оторвать от него взгляд и снова обрести способность двигаться. Шагать. — Ваша самонадеянность выходит за пределы приличия.
— Ты никак не можешь успокоиться. Что-то гложет тебя изнутри. Каждый раз, когда ты проходишь мимо меня, я чувствую, как ты возбуждена.
Лили побледнела. Потом на щеках запылал лихорадочный румянец.
— Ну так дыши через рот, черт бы тебя побрал! Такая навязчивость ни в какие рамки не лезет. Что тебе за дело до…
— Я сам ничего не могу с этим поделать. Не больше твоего. Быть избранным означает лишиться альтернативы. Говорят, взамен придут другие: и приятные, и ужасные. Такое случается очень редко — стать избранным. — Голос его звучал не обольстительно, а горько. — Ты не хочешь мне верить, но все же должна.
— Я не верю. Я не молюсь твоей богине и не считаю, что ты в меня влюблен.
— Верно. Сначала возникает связь между телами, а не между разумом и сердцами. Но ты мне все равно очень нравишься, Лили, — сказал он с улыбкой такой грустной, что дух захватывало. — Я восхищаюсь и уважаю тебя. Нам есть что совершенствовать.
Ответить тем же она ему не могла. Не потому, что так не считала, а потому, что не решалась. Сказала так:
— Не думала я, что боги раздают сексуальные грамоты. А ведь ты об этом говоришь, верно? Не о романтической связи, а именно о некой божественно-сексуальной подачке.
— Прикажи мне уйти.
Ноги Лили ослабели, она чуть не споткнулась.
— Если я ошибаюсь, если у тебя есть свобода выбора — скажи, чтобы я ушел.
Она не могла говорить. Не могла шевельнуться.
— Два дня назад у тебя был приступ головокружения по неизвестным причинам.
У нее и сейчас кружилась голова.
— Но он быстро прошел. Потому что я понял, в чем дело, и приблизился к тебе. Нас может разделять определенное расстояние. Я его невольно увеличил, от чего нам обоим стало плохо.
— Я околдована, — прошептала Лили. Ее сердце отчаянно стучало.
— Можно ли околдовать медиума? Лили покачала головой, но все же сказала:
— Но, должно быть, со мной приключилось именно это.
— Сейчас ты не способна мыслить разумно, — мягко сказал Рул, подходя ближе к Лили. — Но не твоя в том вина. У меня было время привыкнуть к произошедшим со мной изменениям. У тебя — нет. Сейчас ты замерла на месте, но чувствуешь, как дико кружится голова, ты словно разваливаешься на части. Лили, это чувство съест тебя живьем. Оно и меня разъедает. Нам нужно коснуться друг друга.