Потом он задумчиво поглядел на Серегу.
— Стажер, говоришь?
— Стажер.
— Волшебная киянка? — в голосе богатыря отчетливо прозвучало сомнение.
— Ага. Волшебная, — подтвердил Серега. — Мне её Святогор Иванович дал.
— Что-о? Святогор здесь? Где он? — оживился Черномор.
Серега показал в сторону палаток.
— Отряд, вольно! — скомандовал Черномор. — Можете расслабиться немного… Расслабиться — не значит поединок устраивать!
Последнее относилось к вскинувшемуся аборигену. Черномор ушёл, а Грыст задумчиво так произнёс:
— Поединок нет. Много поединок одна куча сразу да! — и спросил у Сереги: — У?
— Не-а, с толпой тоже нельзя. Куда ты торопишься, успеешь подраться! К тому же, ногу повредил.
— Да, нога — это ерунда! — сказал Грыст и тут же прихлопнул рот ладонью. Но поздно!
— Так ты по-нормальному говорить умеешь?
— Т-с-с! Это тайна! — шумно зашептал Грыст и воровато оглянулся.
Стоящие неподалёку воины из отряда Черномора тут же отвернулись и сделали безразличные лица, на которых прямо-таки было написано "мы внимательно слушаем".
— Никому не говори, а то меня отсюда турнут! Ладно?
Серега пожал плечами и кивнул. Соседние воины машинально тоже. Грыст подозрительно посмотрел на них — те сразу же принялись изображать производственную гимнастику для шеи.
— Так что я снова становлюсь аборигеном!
— Ну, давай!
*****
После битвы, в честь победы…
Пришла "весна". Первыми начали оттаивать дальние от места "холодного взрыва" воины и зрители, потом пришла очередь участников сечи. По одному, по два они начинали шевелиться, кряхтеть, ругаться. Последними в себя пришли Иван-дурак и Конан, находившиеся ближе всех к кощеевскому эпицентру.
— Где эта костяшка? — рычал киммериец, пошатываясь в седле. — Дайте его сюда, я им собаку накормлю! И собаку дайте!
Судя по всему, варвар ещё не отошёл от наркоза.
Иван-дурак помахал сломанной оглоблей и бросил её.
— Вот, поганец, такое оружие сгубил!
— А мне шлем испортил и чуть голову не снёс! — Юлий снял искорёженный шлем и показал всем огромный шишак на лбу, размером с лампочку тревожного оповещения, и такой же красный.
— У него восемь ног, не меньше! — послышался снизу глухой голос. Все посмотрели на Людвига, наполовину втоптанного в матушку сыру землю. — Авторитетно заявляю! Уж как он по мне топтался!
Серега и Грыст молчали. Наконец кто-то из бойцов обратил внимание на пополнение из отряда Черномора.
— О, черноморцы! Что ж вы к шапочному разбору пришли? Здесь Кощей побывал!
— Мы-то хоть пришли, а вы вообще статуй изображали!
Слово за слово, и посыпались насмешки, плавно переходящие в оскорбления. Как-то само собой получилось, что новоприбывшие и те, кто должен был участвовать в сече, встали друг напротив друга. Безо всяких командиров построились в две ровные шеренги. Осталось только команду к атаке дать…