Дверь участка, ежедневно страдающая от толчков и ударов, снесла еще одни, только жалобно застонала. На пороге нарисовался Курочкин, тянувший под руку даму в черном. Филер был настроен решительно – настолько, что при малейшей попытке дамы вырваться применял болевой прием. Пойманная тихо охнула и сдалась окончательно.
– Есть! – закричал Афанасий так, словно смыл вчерашний позор. – Вот, принимайте.
Ванзаров предложил даме стул. Она покорно присела и молча уставилась в пол.
Прежде всего надо было спасать филера. Курочкина буквально распирало от желания похвастаться. Еще немного – и он бы лопнул. Пришлось выпустить пар немедленно. Захлебываясь словами, Афанасий доложил о подвигах.
Прибыв в меблированные комнаты Макарьева, обнаружил в нумере Липы следы сборов. Вещи вынуты из шкафов и с полок, в середине комнаты – чемоданы. На столе билет на киевский поезд с отправлением завтра утром.
– Логично, – сказал Родион, когда поток слов иссяк. – Ей в дорогу деньги были нужны. Теперь понятна такая активность. Что же дальше?
А дальше Курочкин сел в засаду. Не ел, не пил, только копил злобу. И вот примерно полчаса назад к портье подошла дама, которую филер сразу узнал. Портье был предупрежден, а потому сказал все как надо. Дама поднялась на этаж и постучала особым образом – не иначе условный знак. Но ей не открыли. Зато подхватили под руку, заявив, что арестована. После возмущений и угроз, как без них, дама затихла и позволила доставить себя в участок.
– Блестяще, Афанасий Филимонович, просто великолепно! Неподражаемо!
Похвала, как известно, не бывает лишней. Зардевшись, Курочкин явил скромность:
– Пустяковое дело. Даже не устал. Если больше не нужен, пойду напьюсь, а то сутки на нервах.
– Только чай в буфете, вы мне еще нужны, – строго ответил Родион и, подождав, пока филер исчезнет в буфетной, обратился к даме: – В этот раз не стоит отпираться, что оказались случайно или перепутали нумер.
Дама не сочла нужным отвечать.
– Мы с вами так мило общаемся, Аглая Николаевна, а я не знаю, правильно ли к вам обращаюсь? Быть может, надо – Глафира Панкратовна? Как вам привычней?
Она тяжко вздохнула:
– Я умоляла оставить это дело. Теперь добром не кончится.
– Конечно, не кончится, – согласился юный чиновник. – Сегодня ночью погибла Липа.
Аглая вздрогнула, словно припечатали раскаленным железом, но сдержалась. Ни крика, ни всхлипа, ни слезинки.
– Как это случилось? – только спросила она.
– Подавилась кием.
– Это злая шутка?
– Несчастный случай, как и все прочие. Разве не так?
– Вы не знаете, насколько абсурдны ваши подозрения.