На другой стороне шоссе он заметил мотоциклы: два «Харлея» и «Хонду-Хардтейл-834». Впервые за утро Айк почувствовал себя как дома. Один из «Харлеев» был вариантом классического «Наклхеда» — точь-в-точь его собственный. Он решил перейти улицу и глянуть поближе. Байкеры выстроились вдоль обочины; не заглушая моторы, широко расставив ноги, они разговаривали с какими-то девчонками. Он обратил внимание, что один из движков (у него было такое же звучание, как у «Накла») подкашливает, и прислонился к стене винной лавки, чтобы послушать повнимательнее.
— Какие-то проблемы? — поинтересовался голос.
После того как сегодня ночью в кафе на автобусной остановке в предместье Лос-Анджелеса официантка приняла его заказ, с ним заговорили впервые. Айк сощурился от бьющего в глаза солнца — на него угрюмо глядел один из байкеров. Он отлепился от стены и зашагал прочь. За спиной раздался дружный хохот. Переходя улицу, он чуть не столкнулся с каким-то старым пьянчугой. Тот остановился и начал честить его на все лады, мешая движению. Когда Айк перебрался через улицу, вовсю гудели сирены и визжали шины. И тут он увидел свое отражение в зеркальном окне автостанции. Внимательно рассмотрел выцветшую майку, засаленные джинсы, кое-как подстриженные курчавые темные волосы, свое тело, в котором не было и семидесяти кило, и показался себе совсем тощим и бесполезным. Малец — так назвал его Гордон, а сейчас он чувствовал себя карликом. В ушах отдавался хохот байкеров, а голос пьяного старика, казалось, превратился в голос бабки, словно ее увещевания продолжали преследовать его. Потом в голову стала лезть какая-то дурацкая песенка, точнее, одна строчка: «Сосунки всегда теряются от дома вдалеке». И стоя на улице, залитой светом, полной шума, выхлопных газов и пыли, висящей в воздухе будто серая дымка и оседающей на всем и вся, он вдруг осознал, как легко здесь облажаться, и снова подумал, что должен быть предельно осторожен.
Часам к трем он подыскал себе пристанище. Это был угол в мрачноватом заведении под названием «Меблированные комнаты с видом на море», большом прямоугольном здании, покрытом коричневой штукатуркой. Дом выпирал чуть ли не на проезжую часть и был отделен от нее лишь узеньким тротуаром и крохотным палисадником с сорной травой. На заднем дворе тоже было немножко травы, росли две чахлые пальмы, а в углу виднелась нефтяная качалка, огороженная толстой чугунной цепью.
Комната Айка была в западной части здания и выходила окнами на двор. Если бы не дома по прибрежному шоссе, «вид на море» оправдал бы свою заявку и Айк смог видеть Тихий океан. Но это встало бы в лишнюю сотню в месяц, а подобную роскошь он позволить себе не мог. Он и так чуть ли не целый день смотрел комнаты и усвоил первый урок курортной экономики: за те комнаты, что в пустыне стоили сто в месяц, в Хантингтон-Бич брали пятьдесят в неделю. Меблирашка «с видом на море», с ее тускло освещенными коридорами, замызганными стенами и пропитой квартирной хозяйкой в грязно-голубом купальном халате, была самым дешевым местом, какое он сумел найти. Стало ясно, что деньги закончатся быстрее, чем он рассчитывал.