Но одной из первостепенных направлений в работе КРО ОГПУ оставалась оперативная разработка «Трест». Артузов и Стырне видели, что операция затягивалась. В среде белой эмиграции уже стали возникать устойчивые подозрения в реальности существования МОЦР. Особо эти настроения усилились после исчезновения Сиднея Рейли в августе 1925 года. Требовалось спешно восстановить в глазах руководителей белой эмиграции былое могущество. С этой целью было организовано освобождение захваченного в 1925 году в СССР агента генерала Врангеля Демидова-Орсини. Ему организовали побег из тюрьмы. Вскоре бывший арестант с триумфом был доставлен за рубеж представителями «Треста»[677].
Но подозрения в провокационности МОЦР все же оставались. Так, поляки, изучив информацию, полученную от «трестовцев» и сравнив ее с материалами из других агентурных источников, сочли часть ее крайне сомнительной. Например, данные о мобилизационных возможностях советских войск и пропускной способности железных дорог на западе СССР аналитики польской военной разведки посчитали ложными и надуманными[678].
Настораживала и растущая из года в год беспечность эмиссаров «Треста». Об этом информировал свое руководство военный атташе Польши в Эстонии В.Т. Дриммер. Вот лишь несколько фактов. Во время одной из поездок за кордон Якушев был приглашен на венчание Артамонова с его невестой Александрой Олсуфьевой. Его даже назначили посаженным отцом на свадьбе. Встречи с руководством польской военной разведки Якушев любил проводить в самых неподходящих для этого местах — в дорогих варшавских ресторанах. Как оказалось Александр Александрович являлся «опытным гастроном и ценителем тонких вин». Там же назначались встречи и с Романом Дмовским и другими руководителями польских национал-демократов[679].
Нарастающие из года в год проблемы затрудняли деятельность Якушева и других агентов КРО ОГПУ. Однако агентура сумела решить практически все задачи, поставленные руководством КРО ОГПУ, а также умело рассеяла зародившиеся у противников МОЦР сомнения и подозрения. Польская, латвийская, финская и эстонская разведки, как и белоэмигрантские центры, продолжили свое сотрудничество с «Трестом».
Но оперативная игра явно затягивалась. Это чувствовали и Артузов, и руководство ОГПУ. Нарастали сомнения и среди главных персон РОВС. Так, в начале 1927 года на совещании в Териоках (Финляндия) А.П. Кутепов заявил «трестовцам», что бесконечное вынужденное ожидание благоприятной для выступления обстановки чрезвычайно вредно отражается на его людях. В РОВС требовали немедленных и активных действий. Складывалось впечатление, что МОЦР уже не в состоянии удерживать всевозрастающее желание монархистов к активной «работе» (совершению терактов и диверсий) в Советском Союзе. Все свидетельствовало, что необходимо принимать решение о завершении операции.