— Вы зайдете ко мне завтра? — умоляюще сказал проректор.
— Конечно, вы же под отчетом должны будете подписаться как свидетель.
Димитр кивнул и разогнал толпу.
— А артефактик-то пригодился, — сказал Отто, когда мы брели в гостиницу. — Против того умертвия.
— Это точно, — кивнул Ирга. — Умертвие не так просто упокоить, ты бы с ним долго возилась, пока бы оно тебя не сожрало. Хорошо, ты сразу сообразила, что делать.
Я покивала с умным видом и спросила:
— А которое из них было умертвием?
Ирга резко остановился и посмотрел на меня, ошарашенно моргая. А потом начал смеяться. Смеялся он странно, со всхлипами, поэтому я стукнула некроманта по спине и сказала:
— Что смешного?
— Они все продумали, — выдавил Ирга, вытирая слезы. — Они достали умертвие и притащили его на полигон. Они обошли судей. Подняли и разозлили тварь. Одного не учли: что ты умертвие не признаешь! Как ты некромантию сдала?
— Как, как. Тебе напомнить? Могилу тебе копала, а ты практическую работу писал.
— Ты не мне могилу копала, — давясь смехом, заметил Ирга. — Но не суть важно.
Я чихнула. Ужасно замерзли ноги, и ныло все тело.
— Заболеешь, — предрек Отто.
— Вот еще, — упрямо сказала я.
— Не заболеет, — сказал Ирга. — Я ее полечу.
— Вы только во время лечения не сильно кроватью скрипите, — ответил Отто. — Я спать хочу, день такой тяжелый был.
— Конечно, — посочувствовала я. — Девять зомби и одно умертвие убить. Замаялся, бедняжка!
— Я переживал за тебя! — обиделся полугном. — А это очень тяжело.
Конечно, кроватью мы не скрипели. Я долго отмокала в ванной от грязи, кусков зомби и глины, потом Ирга напоил меня каким-то специальным чаем, растер все тело жесткой шерстяной тряпкой и укутал в одеяло. На середине процедуры растирания я уже спала как убитая.
Все запланированные лекции прошли замечательно. Студенты, пораженные моей вчерашней прытью, вели себя как шелковые. Уже никто не сомневался, что при желании я могу и проклясть. Отто грелся в лучах моей славы и выглядел довольным, как кот.
— Вот увидишь, — сказал он мне по пути к кабинету проректора. — Мы для тебя денег еще слупим. За моральный ущерб.
— Деньги — это хорошо, — сказала я, любовно гладя листочки отчета о происшедшем.
Этот отчет вдохновенно наваял Отто, пока я рассказывала рорриторцам о современном положении в области артефактов. Труд был достоин попадания в библиотеку. Я выглядела невинной овечкой, несущей свет знаний злобным, лживым и беспринципным демонам. Когда я читала творение Отто, мне захотелось заплакать — так мне стало себя жалко. Изображенные рорриторцы вызывали праведный гнев.