На развалинах арены свежий деревянный настил, в центре которого гроб. Крышка снята. Муссолини в черной рубашке, как рядовой член партии. Здесь мы тоже видим посланцев народа, уцелевших при прохождении кордонов конной полиции. Они теснятся, зажатые в проходах и на трибунах, среди разноцветных роз, полевых цветов и фруктов, составляющих надпись: "Приказывай, дуче!" Звуки фанфар призывают к траурному молчанию, все должны преклонить колени, обратив глаза к телеэкранам и уши к радиоприемникам. Наконец в пустом небе возникает одинокая черная точка вертолета, он спускается в огромную чашу Колизея, наполняя ее шумом и ветром, и повисает над гробом. Открывается специальный люк, смонтированный на "Фиате" по оригинальному проекту за одну ночь, гроб исчезает в глубине вертолета, который поднимает его в небо и берет курс на Предаппьо последний приют покойного. Итальянские государственные деятели и высокопоставленные представители иностранных государств в молчании провожают глазами поднимающийся вертолет до тех пор, пока с задранных голов не начинают сваливаться фуражки и фески. Снаружи напирают, пытаясь прорвать оцепление карабинеров, сдерживающих толпу перед Колизеем. Начинается штурм - каждый хочет получить какой-нибудь сувенир - цветок, яблоко или лоскут черной материи, которой задрапированы камни и ступени. Надпись "Приказывай, дуче!" буквально разрывается в клочья руками штурмующих. Сначала исчезают цветы и фрукты, составлявшие слово "дуче", потом - все остальное. Румынской принцессе удается захватить яблоко, бывшее точкой над "i". Она с жадностью поглощает его. Сексуальный экстаз охватывает не одну принцессу, многие заглатывают фрукты и цветы, словно вбирают в себя ЕГО плоть.
Спускается ночь, но люди еще толпятся на площадях и улицах или коротают время в машинах, застрявших в пробке между Витербо и Неаполем. Никто не разговаривает, многие держат в руках зажженные свечи. В дрожащих отсветах мерцают генеральские знаки отличия, орденские цепи коронованных особ, медали, клинки, коронки и слезы на лицах бедняков. Колеблющиеся Красноватые блики поднимаются в ночное небо, освещая темный нечеткий силуэт овального дирижабля - он, как на рождество, парит над скопищем людей, окаменевших от горя. Вдруг из микрофона, установленного на дирижабле, звучит голос падре Тарчизио: "Погасите свечи и автомобильные фары!" Все погружается во тьму. В городе отключают электричество. На небе зажигается гигантский неоновый портрет дуче, подвешенный к дирижаблю, очертания которого теперь едва различимы. Кажется, что лик вождя плывет по воздуху сам по себе. В темноте слышится возня: люди поспешно опускаются на колени - на улицах, площадях, в канавах. И с земли, покрытой огромным живым ковром из человеческой плоти, устремляются ввысь слова присяги: "Мы навеки с тобой, дуче!" Но, как назло, у Муссолини вдруг гаснет одно неоновое ухо, потом второе. Впрочем, это не имеет значения: дуче красив и без ушей.