— Да, Валер… Давай в двенадцать… Не, к двенадцати я точно опоздаю, давай в час встретимся! Ага, давай там… Ага, договорились! Ага, пока! Ага, и я целую! Ой…
Последнее «Ой» она сказала уже гудящему телефону. Ну детский сад какой какой-то: «Пока, целую»… Вон, теперь эти любопытные сурикаты покою не дадут! Ладно Ксюха, ей по закону жанра положено выспрашивать и сплетничать — как-никак лучшая подруга, а вот телохранители изведутся сейчас напрочь: а кто? а что? а почему? И ведь будут не любопытством прикрываться, а профессиональной как бы необходимостью! Евражки любопытные! Еще ж обсуждать потому будут бедного Валерку, сплетничать. И это два взрослых умных мужика! Охохонюшки…
Достонать «Какие мужики все-таки хитрые!» не получилось. Потому что завибрировал еще один телефон — на этот раз Ксюшкин.
И опять четыре любопытные курицы — трое мужчин и Ёлка — уставились на говорящего по телефону человека.
— Алё… Да… Ой, Машка, а я тебе перезванивала, а ты не отвечала… А, не со своего звонишь… А с чьего? Как у тебя дела-успехи? Чего новенького? Ой, Машк, ты там чего? Ты там ревешь, что ли? Что случилось? Прекрати рыдать! Говори уже внятно, зачем звонишь? Маша, я сейчас трубку повешу! Угу… Да ты че? И чем я тебе помочь могу? Слышь, я вот тебе совсем ничем помочь не могу… Ага, щас все брошу и к тебе на Эгейское море поеду… Маша, это то место, куда ты можешь сходить искупаться… А, ты не можешь… Ну, бывает… Бывает, говорю! Алё, Маш! Маша!
Оксанка убрала трубку от уха, молвила недовольным голосом:
— Бред какой-то… — В Ксюхином исполнении это означало: «Все уже задрали, мне это не надо, оставьте меня в покое».
— Чего там? — это Ксюхе было неинтересно, а Ёлка-Женя-Саша-Стив изнывали от любопытства и желания узнать, при чем тут Эгейское море. — Оксанка, чего там наша Барби рассказывает? — От избытка чувств Ёлка даже попыталась пнуть подружку. — Ксюша!
Оксана задумчиво почесала шевелюристую макушку и пожала плечами:
— Да я сама толком не поняла! Она сказала, что ее похитили и она в Бодруме. Если кто не в курсе, это в Турции. (Все были в курсе, потому как все были образованные.) Рыдала про то, что «обманули-заманили», просила помочь и вызволить. Совсем оборзела!
Оксанкину реакцию понять было можно — ее еще со школы все эти просители несчастные так достали, что одно только «Не могла бы ты мне помочь?» доводило девушку до нервной почесухи и желудочных колик.
— А чего она в Турции делает? — Ёлке было плевать на Ксюхины нервы, ей было просто ужасно интересно.
— Проститутствует она там. Мне кто-то из девчонок рассказывал, как наша Машенька на каждом углу кричала о том, что ее за рубеж пригласили работать моделью и что она там гонорары получать будет бешеные. Она, по-моему, даже Академию из-за этих зыбких перспектив бросила, недоучилась. Ей заезжий продюсер сказал, что слава вселенская ее ждать не будет и что если она сейчас не решится, то он найдет другую красотку и увезет ее навстречу безумным гонорарам и глянцевым журналам. Ну, Машандра наша резину тянуть и не стала. Всем убогим простым смертным она рассказала про «Ты не поверишь, Якин бросил свою кикимору и мы с ним улетаем в Гагры», собрала чемодан и рванула покорять турецкие подиумы.