«Немцы» промолчали. За них ответил Гирдзявичус, который, разложив найденный парашют на земле, ловко, со знанием дела, укладывал его.
– Я же вам сказал, – усталым голосом проговорил он, не прекращая своего занятия, – у нас в Литве этого барахла по тонне на квадратный метр. Еще с войны осталось. Под Шяуляем были очень тяжелые бои в сорок первом году. А после освобождения и окончания войны здесь хозяйничали «лесные братья». Им до пятьдесят шестого года все иностранные разведки помогали…
– До пятьдесят четвертого, – хмуро поправил литовца Бузько, хотя совсем недавно называл ту же самую дату. – Лабусы неграмотные. Ни хрена собственную историю не знаете, а туда же лезете…
Убедившись, что никто из трех его спутников не собирается перевязывать долговязого, Макар Капитонович решил сделать это сам. Взяв несколько пакетов с перевязочным материалом и фляжку со шнапсом, он направился к «оберсту», который, видимо, ослабев от потери крови, притих и лежал не шевелясь.
– Ну, ты, как там тебя, – грубовато окликнул он раненого, – поворачивайся, я тебе медицинскую помощь буду оказывать…
Реакция долговязого предводителя «немцев» оказалась совершенно не такой, какую следовало бы ожидать в его положении. Вместо того чтобы принять помощь, он вдруг как-то суетливо, по-заячьи, начал отползать от Бузько, словно тот собирался его добить. Делал он это почему-то молча, с диковато-испуганным выражением лица.
– Эй, – изумленно окликнул «оберста» Макар Капитонович, – ты куда? А ну, стоять! Точнее, лежать на месте, я тебе сказал!
Обернувшиеся на крики Бузько десантники на мгновение опешили. Долговязый, отталкиваясь только одной ногой, которая пострадала меньше, полз по поляне; штанина опять начала набухать от крови. Старик безуспешно пытался его остановить. В своем рвении оказать помощь пострадавшему он растерял индивидуальные пакеты и с автоматом на плече и фляжкой шнапса в руке гонялся за парнем, пытаясь его остановить.
– Черт бы побрал этого последователя матери Терезы! – выругался Локис. – Нашел время… Того и гляди, кто-нибудь нагрянет. Парни, да помогите же вы ему, а я пока уложу манатки!
Гирдзявичус, который закончил укладку купола и увязал «в косу» стропы, нехотя разогнулся и направился к брыкавшемуся парню. Тот, увидев, что к старику направляется подмога, что-то хрипло закричал по-литовски.
– Да меня не волнует, какой ты там немецкий барон! – по-русски ответил Гирдзявичус, ловя его за раненую ногу, но договорить он не успел. Долговязый здоровой ногой случайно пнул дюжего литовца по тому самому месту, которое тот ушиб о шлем спецназовца. Тот взвыл дурным голосом: