Ужин удался на славу. Все дожарилось в точку, а самогон — не из очень вонючих — лег мягко, только взбодрив, но не задурманив.
И сиделось уютно… Прапорщики в зале, играя в студентов, запевали «Быстры, как волны…», а девицы смеялись со всеми возможными кокетливыми колокольчиками в голосе. В общем — веселье там разыгралось.
«Хопит птичка весело по тропинке бедствий», — словно нехотя уронил Седов, наливая еще по рюмке, — хотелось бы мне знать, что эти молодцы запоют, скажем, через полгода…»
«Вы, я вижу, пессимист?»
«Гм… А вы — оптимист?»
«Скорее — да».
«А я вот скорее нет… Я, видите ли, недурно учился в гимназии, и, кроме математики, моим любимым предметом всегда была история. Вдобавок, педагог попался передовой: мы у него читали рефераты и обсуждали всякие проблемы, как большие… В столице, в политехникуме, побывать довелось недолго — мобилизовали, но все-таки кое с кем встречался, кое с кем поговорил, кое что успел прочесть. И вот — все, что говорили книги, и все, во что наивно верили люди, сложило у меня такое убеждение, что революция никогда не кончается так, как предполагают ее начинающие. Впрочем, они только думают, что начинают. Революция — это самое сволочное стихийное бедствие, и так называемые революционеры управляют ею не больше, чем петух горной деревни вызванной его «ку-ка-ре-ку» лавиной… Всякая революция прежде всего пожирает своих жрецов. А те, кого они собираются осчастливить, будут долго вспарывать друг другу животы, чтобы уцелевшие стали жить много хуже, чем до «великих событий». Что же касается пожинающего урожаи благоденствия потомства, то никакой Мартын Задека еще не доказал, что иначе они до благоденствия так и не дошли бы…»
«Не будем, однако, преувеличивать! — поспешил я с поправкой. — Пока еще никто животов не вспарывает».
Седов посмотрел на меня, как мудрый дедушка на бойкого, но глупого внука. революция еще не кончилась».
Хоть и мне самому порой начинало казаться, что события заворачивают «не туды», но я не позволил себе на этом утверждаться…
«Вы верите, что Учредительное Собрание сразу же наведет порядок в развороченной до основания стране?»
«А почему бы и нет, если оно утвердит законные требования народа…»
«А вы знаете эти «законные требования»? «Добились бы, что ли, земельки и воли», — это, голубчик мой, пошловатая эсеровщина, и не более. Плуг революции врезается гораздо глубже в подсознание масс. А там… «Сарынь на кичку», — кричали не так уж давно…»
«Э, вот оно что! Вы, значит, насчет большевиков… Но их ничтожнейшее меньшинство! В переходный период демагогия соблазнительна, потому что предлагает путь наименьшего сопротивления (вернее — наименьшего терпения). Но когда чаяния большинства удовлетворятся законным путем, левые товарищи сами собой впадут в ничтожество…»