«Лорд Монтгомери!
С прискорбием довожу до вашего сведения, что граф Эглинтон получил тяжелую травму, упав с лошади во время визита на ферму одного своего арендатора. По причине травмы, а также в связи с тем, что близится весенняя стрижка, милорд требует, чтобы вы вернулись домой со всей возможной поспешностью».
Грейстил обратил внимание на то, что стоявшая в конце послания отцовская подпись нацарапана такой слабой и нетвердой рукой, что ее почти невозможно было разобрать.
Поднявшись из-за стола, лорд Монтгомери собрался в считанные минуты; он решил, что должен непременно навестить отца.
Граф Эглинтон, лежавший на своей массивной кровати с высоким пологом, не скрыл облегчения, увидев входившего в его спальню сына.
— Как вы чувствуете себя, отец?
Он впервые в жизни выглядел больным.
— Плохо, очень плохо… — пробормотал граф.
Правый уголок его рта чуть приподнялся, так что могло показаться, что отец ухмыляется. Но Грейстил тотчас же понял, что вся правая сторона его тела была частично парализована.
— Отец, что мне сделать, чтобы вы почувствовали себя лучше?
— Начать фишку!..
Грейстил невольно вздохнул; было ясно, что отец не выговаривал некоторые слова.
— Начать стрижку? — догадался Грейстил. Он положил руку на плечо родителя: — Не волнуйтесь, отец. Я прослежу за стрижкой. Отдыхайте…
— Ты… ты… ты…
Граф сокрушенно покачал головой, после чего кивком указал на кожаный портфель, стоявший на прикроватной тумбочке.
Грейстил взял портфель и открыл его. В портфеле наряду с многочисленными деловыми бумагами оказалось и завещание отца, а также его последняя воля.
— Я спрячу все это в надежном месте, — заверил Грейстил прикованного к постели графа. — Между прочим, меня ждет управляющий. Так что если ты пообещаешь мне немного поспать, то я немедленно приступлю к стрижке наших овец.
Последующие три дня Грейстил проводил бесконечные часы в седле, наблюдая за стрижкой принадлежавших Монтгомери многих сотен овец, обитавших на десятках арендаторских ферм. На четвертый день, когда основная работа была сделана, он с улыбкой сказал управляющему:
— В последние дни мое уважение к долготерпению и выносливости отца сильно увеличилось.
— Да, верно, милорд. Уход за овцами — очень тяжелая работа, особенно весной.
Монтгомери потянулся и изрек:
— Но зато чрезвычайно прибыльная.
Уже был поздний вечер, но Грейстил все же пошел проведать отца и испытал немалое облегчение, увидев, что тот спокойно спит. После этого он отправился к себе в спальню и, вытащив из стола кожаный портфель отца, приступил к изучению находившихся в нем документов. Среди прочих он обнаружил свое собственное свидетельство о крещении, из которого узнал, что ему было дано имя Роберт Грейстил. Следовательно, Грейстил — не просто прозвище. Затем он извлек свидетельство о браке отца и матери, датированное двумя годами ранее даты ее смерти. Выходит, отец прожил без жены целых двадцать восемь лет. Хотя Грейстил совершенно не помнил мать, он не сомневался: будь она жива, отец никогда бы не превратился в такого властного и раздражительного человека.