Его одежда казалась излишне тяжелой, и вспомнив колдуна, которого сегодня видел, я подумал, что знаю, кто это такой. И не мог оторвать глаз от живого задумчивого взгляда маленькой фигурки. Никогда раньше никакие скульптуры меня не интересовали, В этом было что-то необъяснимое, казалось, что кукла может вдруг ожить и сделать что-то настолько мощное, что вся наша пещера разлетится в пыль.
— Какая красивая! А можно — это мне?
По взгляду и отца и матери я понял, что брякнул нечто совсем чудовищное, только не знал, что именно, то ли нельзя брать находки, то ли я захотел спереть их святыню, то ли ещё что-то, но отгадка лежала совсем в другой плоскости.
— Ты что, девчонка?
Голос отца был ещё более тяжел, чем тогда, когда он распекал меня за мяч.
— Нет. Я не девчонка. Прости меня, отец, я просто вижу то, чего ты не видишь!
Казалось, теперь он меня точно убьёт. Но как-то надо было выпутываться и мой язык просто честно произнёс то, что я сам думал. К моему удивлению, отец, наоборот, успокоился, посуровел ещё больше и надолго задумался, только руки его бессмысленно перебирали предметы на полу, а за его лицом с тревогой смотрела мать, которая тоже пыталась понять что-то очень важное.
— Я так и думал… Надо раньше было!…Раньше догадаться! Он — думающий!… Если я прав, то наш сын — думающий!
Эти слова он обратил к матери и она, сменив выражение тревоги на очень серьезный и немного испуганный взгляд, посмотрела мне прямо в глаза надолго и пристально. Я не отводил глаз и видел, как напряжение сменилось любовью, она присела ко мне и обняла, и мне показалось, что она плачет, если бы я знал, как здесь плачут эти мохнатые существа, так похожие на людей.
— Прости, отец, но разве плохо, что я — думаю?
Он ответил не сразу, как будто что-то вспоминал.
— Думающие — это не те, кто просто думает. Все думают. Все могут быть воинами. Но воин мудрецом — никогда! А вот думающие обычно становятся мудрецами….Или колдунами… Это бывает редко. Очень редко. Они живут отдельно от родителей. И никогда не имеют детей. У нас в клане не было таких никогда. Но ты сегодня несколько раз показал, что ты — не воин. И раньше тоже, но мне и в голову не приходило… Я тебя не понял. Я просто никогда не видел детей — думающих. Но, может быть, я не прав. Увидим, сынок.
До меня постепенно дошел их страх. Значит, я не такой, как все. Терять детей, даже вот так, отдаляя их от себя по какой-то прихоти общества, в которое я попал, конечно же было тяжело и мои слова вырвались сами:
— Я не хочу отдельно от вас. Мама, отец, я хочу быть с вами. Я постараюсь стать воином. Только ты научи меня.