Мигей встал с табурета. Голова кружилась. Вчера с корешком щипанули лоха, сдали золотишко и «мобилу». Вырученных денег хватило на водку да на приличную закуску. Кирилл вошел в кухню. На столе результат вчерашней попойки: бутылки и банки от пива, куриные кости и окурки, консервные банки и хлебные крошки обильно покрывали стол. Мигей взял банку, первую попавшуюся в руки, и потряс. Жидкость, плюхнувшая внутри, порадовала Кирилла. Он отпил. Даже неприятный жестяной вкус не заставил его остановиться. Мигей допил выдохшееся пиво до конца. Но вместо обычно поднимавшейся из желудка отрыжки после пива к горлу подкатил комок только что выпитого, и Мигей рванул к раковине. Жидкость, теперь уже с привкусом желчи, вылилась в эмалированную мойку.
«Надо водки выпить. Иначе я кончусь».
И тут зазвонил телефон. Звонок, казалось, ворвался в мозг не через уши, а через трещину в затылке, которая болела, грозя разорвать череп при каждой следующей трели. Мигей быстро, как только мог, подошел к телефону и дрожащей рукой поднял трубку.
– Алло, – прохрипел он.
– Надо поговорить.
Сердце учащенно забилось. Неужели началось?
– Ты кто?
– Муж Анжелы. Надо поговорить, – повторил мужчина на другом конце провода.
Мигей с облегчением вздохнул.
– Слушай, муж Анжелы, что ты хочешь?
– Надо поговорить.
– О чем?
Во рту пересохло. Мигею казалось, что если он скажет еще хоть слово, то у него пойдет кровь горлом.
– Об Анжеле.
– Давай, приходи к «Захару» в шесть.
Мигей не знал, что хочет от него этот лох, но был просто уверен – на пузырек у него сегодня будет. А то и на два.
* * *
Максим пришел первым. Сел сразу у входа спиной к стене. Так всех видно, а на него никто внимания не обращал – по крайней мере, пока не доходил до стойки и не разворачивался в поисках удобного места. Минут через двадцать вошел сутулый мужчина в потертом кожаном пиджаке. На выбритой голове черная бейсболка. Мужчина направился к стойке, медленно, по-хозяйски. Он подошел к бару, перекинулся парой фраз с барменом и повернулся лицом к выходу. Максим видел фотографию Кирилла Мигеева, но на снимке ему было лет восемнадцать. Поэтому узнать в мужчине того паренька было трудно. Трудно, но возможно. Если за годы отсидки он мог лишиться (добровольно или по принуждению) зубов и волос, то глаза были на месте. Именно по взгляду затравленного волка Макс и узнал Мигея.
Максим встал из-за стола. Мигей увидел его и двинулся навстречу. В центре зала остановился, замешкался. Но потом, будто набравшись сил, продолжил путь.
– Может, опохмелишь? – неуверенно спросил он, сев за столик напротив Бабурина. Уверенность, что он раскрутит лоха на пару пузырьков, улетучилась.