– Эй, вы чего это? Все ж уже позади…
– Вы… вы не понимаете, Иван… – вдруг тихо надрывно произнесла Соня и заплакала того горше, размазывая дрожащими пальцами слезы по щекам. Слезы были горячие, обильные и… странно сладкие. Наверное, они были оттуда, из безымянного промежутка, которому нет названия? Где барахтаешься и никак не можешь из него в нормальную жизнь выпасть?
– Что я не понимаю? У вас еще что-то случилось, да? Вас еще кто-нибудь обидел? – присел он рядом с ней на корточки.
– Да никто меня не обидел! Просто… просто я не могу больше так жить… Не могу, и все! Я не знаю, как мне жить дальше! Я не могу, не могу…
– А почему не можете-то? Кто вам мешает?
– Да никто мне не мешает! И… и я никому не мешаю! Просто… Я не умею жить среди людей, понимаете? Вернее – среди таких людей… Ну почему, почему они все… такие?
– Хм… Не понял… Какие – такие?
– Злые, жестокие, вечно на ком-то самоутверждающиеся, друг друга ненавидящие… Никто кругом не любит друг друга! Вот за что они со мной так, объясните? Я их пустила, я им слова не сказала, а они меня – за шиворот…
– Это вы о ком сейчас? Об этих жуликах, что ли?
– Да если бы и о них…
– Так а чего о них говорить-то? Нормальные, в общем, ребята… Находчивые, и не без криминальных способностей. Можно сказать, рядовые-типичные. Сейчас много таких развелось…
– Вот именно – типичные! И… и все кругом – такие же… Я… я просто боюсь жить среди людей! Мне кажется, я никогда не смогу среди них жить… Я не научусь…
– Ну-у-у… – вдруг ласково-насмешливо протянул Иван, чуть тронув ее за плечо. – А куда ж вы денетесь, Соня? Это вы зря так говорите. Люди, они люди и есть. Они всякие бывают… Иль вы хотите, чтоб мы все счастливыми птицами в небе летали, осеняя друг друга крылами? Человек, мол, рожден для счастья? Как птица для полета?
– Не смейтесь! Не смейтесь надо мной! – вдруг сквозь слезы выкрикнула Соня и икнула сердито. – И вообще… Помогли – и спасибо вам. Идите домой, спасибо. Я вас тоже боюсь…
– Меня?! – искренне изумился Иван, ткнув себя в грудь острием отвертки. – А я-то вам что плохого сделал?
– Да ничего! Просто я всех, всех боюсь! Всех людей, понимаете? Я… ни с кем разговаривать не умею, общаться не умею! Правда, иногда мне кажется, что умею, но меня тут же называют как-нибудь обидно…
– Это как?
– Ну, циклоидом, например! Я пытаюсь рассказать правду о себе, душу раскрываю, а меня – циклоидом…
– А что это – циклоид? Диагноз, что ли?
– Ну, вроде того. Когда человек из депрессивного состояния в непонятную эйфорию переходит. И наоборот. От одиночества. От недостатка общения. А я ж не виновата, что людей боюсь! Я их с детства боюсь. Я жизнью только книжной живу, а нормальной, человеческой, не умею…