Марк ушел завтракать, а Лана все сидела в спальне, пыталась прийти в себя и понять, что с ней происходит. Ведь она никогда не ревновала Вадима, хотя безумно любила его! Почему? Может, была так полна девчоночьей, всепоглощающей любовью, подчинялась обожаемому мужчине и такое собственническое чувство, как ревность, просто не могло возникнуть? Лана впервые с удивлением осознала, что когда-то была поглощена и подчинена другим человеком до такой степени, что практически потеряла себя… мысль эта показалась ей неприятной.
Само собой, тем же вечером они помирились, и довольно легко, потому что… ну, наверное, потому что оба этого хотели. Забравшись в постель и прижимаясь к теплому сонному Марку, Лана улыбалась. Просто удивительно, насколько она к нему привязалась. А ведь сперва этот мужчина казался ей не то чтобы странным… привычки их были весьма несхожи. Он обожал мясо и рыбу, а Лана уже много лет питалась почти исключительно овощами и овсянкой. Не из идейных соображений, исключительно из желания сохранить фигуру. Марк для тех же целей ходил в спортзал, а потом с чистой совестью наворачивал дико калорийные блюда китайской кухни, какую-нибудь свинину с ананасами в кисло-сладком соусе и заедал кольцами кальмара в кляре. Еще он любил джаз, а она была совершенно равнодушна к музыке. А «долгими зимними вечерами», то есть в те редкие часы, когда не надо было никуда бежать и ничего делать, Марк читал Асприна или Желязны. Лана заснула на первом же романе, запутавшись в богах и героях с дурацкими именами. Сама она читала зарубежные детективы и профессиональную литературу. Ну, под настроение – стихи Ахматовой, Цветаевой.
Однако, как выяснилось, не это главное для того, чтобы чувствовать себя рядом с мужчиной спокойной и счастливой.
– Девочка, ты Настя?
Настя обернулась. Ей улыбался шикарный мужик. Девочка сразу поняла, что мужик именно шикарный, потому что он показался ей копией рекламной картинки из глянцевого журнала. Журнал притащила Ленка, они вместе разглядывали его под партой на биологии – не Маргошу же слушать, с ее глупостями про цветочки и листочки.
И вот на тротуаре стоял человек, сошедший со страниц журнала про красивую жизнь: черные джинсы, бежевый пуловер, кожаная куртка цвета кофе. Красивое загорелое лицо, чуть небрит, короткие светлые волосы и невероятно яркие на смуглом лице серые глаза.
Настя таращилась на видение, приоткрыв рот. Девочка была слегка ошалевшей от биологии, шума в классе, двух уроков математики с утра, на которой, вот черт, опять ни фига не поняла. Она смотрела на мужика как завороженная и думала: точно как с картинки. Реклама чего это была? Часов? Духов? Девочка потянула носом – так и есть, сквозь пыль и гарь московской улицы до нее донесся терпкий запах кожи и дорогого парфюма. Настя взглянула на запястье незнакомца – полуприкрытые рукавом, тускло блеснули часы. «Ролекс», наверное, мечтательно решила она.