И последнее, по порядку, но не по значению. Тут некоторые считают нас почти вурдалаками, в человечьем образе… Так вот. Заруби на носу. Говорю один раз. Я, Иван Пантелеевич Семенов, ни одного хорошего человека в расход не вывел. В этом я могу поклясться хоть на партбилете, хоть на Библии.
Есть государство. Хорошее или плохое. Не важно, но оно — мое. И есть его враги. Так есть, и так будет. И даже через пятьдесят лет, и через сто. А Государство и справедливость несовместимы.
Но, поскольку в своем деле я лучший, то могу себе позволить воевать с самыми матерыми врагами этого государства. И иметь такую роскошь, как чистая совесть.
Павел тупо уставился на майора: — Да что вы, Иван Пантелеевич, — наконец выдохнул он. — Какой из меня, даже не знаю, как сказать… Я же летчик. Мне без неба…
— Стоп, это ты Катерине расскажешь, если случай выпадет… А мне сопли по паркету не стоит размазывать. И так скользко.
— Значит, ты летчик?
— А я, что, по-твоему, контрразведчиком родился? Может, я писателем стать хотел. И что? Мне теперь прийти в тот кабинет и вот так сказать: — Я писатель, мне без книг нельзя?..
— Знаешь, Паша, как сказал один, кстати, писатель с большой буквы. Ты его, может быть, не читал, но не суть… Так вот, сказал он, Паша: "…Плохо не то, что человек смертен, плохо то, что он внезапно смертен…"
— У нас приказы не обсуждаются. Или — или. Пойми, дурак, тебе интересное дело предлагают, а он еще кочевряжится. Ну? А что касается самолета, поверь, если пройдет все, будешь еще и взлетать, и садиться. В хорошем смысле этого слова.
Говоров растеряно оглянулся: "Отказаться? А потом? В лагерь? Но, судя по всему, лагерем тут не обойдется… А родители? Им потом как? Сын враг народа…"
— Я согласен, — он выдавил это, словно приговор.
— Что-то мне говорит, ты не понял, — усмехнулся, враз растеряв благодушие, майор. — Не ты согласен, а тебя согласились принять в клуб. А в этот клуб пускают не каждого. И правило здесь одно — служить на совесть. И за честь. Предателей у нас не было, и не будет. Потому, как не живут предатели долго. Вообще не живут.
— Я не пугаю. Теперь о деле. Подписок, там, расписок не берем. Пустое. Работа у нас живая, с людьми, опять же. Но ты, Павел, пока еще не работник, так — стажер.
— Неладно, конечно, твое знакомство с товарищами по работе вышло. Но ничего, они ребята понятливые. Прикажет Родина на ежа… сядут, но ты уж постарайся с ними контакт наладить. Как? Тут я не советчик. Сам думай.
Стук помешал ему закончить.
— Ну, что, как не родные, входите, — крикнул Семенов, подмигивая одновременно гостю.