«Не иначе как шайтан нашептал Шамилю текст отданного приказа. Выдвинуться и прийти…» Вначале амир хотел отправить с грузом пятерых самых опытных моджахедов. Но затем вознес молитву Аллаху и, вразумленный его многозначительным молчанием, решил выдвинуться в точку Н… всем отрядом. И как же он оказался прав, как прав… Грохнувшие выстрелы не оставили тени сомнения в судьбе впереди идущих – стрелял снайпер, стрелял (именно так казалось Хайрулле) стремительно и хладнокровно. Три выстрела, всего три выстрела… целых три выстрела – значит, три трупа. Единственное, что давало надежду на то, что кому-то из тройки удалось уйти, – это грохнувшая вслед за теми тремя выстрелами пулеметная очередь.
Сосланбек Мартазалиев по прозвищу Бурят, Мохаммед – молодой, но опытный моджахед из Иордании и Дага – лучший пулеметчик амира, они знали, на что шли. И теперь… При одной мысли о гибели своего заместителя, всегда ходившего первым, в груди Хайруллы взыграла ярость.
«Отомстить, уничтожить… или, в крайнем случае, отбить трупы», – решил амир. Он не любил загонять самого себя в угол даже в мыслях.
– Аллах акбар! – вскричал Хайрулла, и в этот миг его уже не волновала ни русская артиллерия, из-за которой, собственно, и приказал погибшим выдерживать такой большой отрыв от основных сил отряда, ни судьба столь необходимого Басаеву груза.
– Бурят, Бурят, отзовись Старшему Брату, – твердил он в микрофон «Кенвуда», и когда на его многократный призыв никто не отозвался, амир голосом, преисполненным торжеством предстоящей мести, произнес: – Отомстим за наших братьев! Русские должны умереть! Принесите мне труп убившего моего брата! А лучше доставьте мне его живого, я знаю, как сделать его мертвым! – И, словно спуская с поводка собак, скомандовал: – Взять их!
Когда прозвучали первые выстрелы, Фадеев готовился лечь спать, а командир первой группы допивал последние капли взятого еще из ПВД чая.
– Игорь, пошли бойца по тройкам, пусть собирают вещи, – попросил ротный продолжавшего жевать Гуревича и, приподнявшись на локте, вслушался в почти тут же наступившую тишину.
– Романов, связь! – скомандовал капитан, и, увидев подтверждающий кивок радиста, сделал большой глоток и покосился на Фадеева. – Вадим, может, дождемся связи?
– Пусть собираются, – теперь эти слова звучали уже с нажимом, в котором были готовы прорваться командирские нотки.
– Аверин, – Гуревич окликнул одного из бойцов, расположившегося неподалеку от командиров тылового дозора, – живо по тройкам. Две минуты на сборы.
– Я, есть! – отозвался тот, а Игорь покосился на слышавших разговор разведчиков этой тройки, уже начавших складировать имущество, и начал собирать собственное.