Не отказывая себе в удовольствии, я бросилась с объятиями к Андрею Юрьевичу и с обожанием поцеловала его в гладковыбритую щеку.
– Вы не пожалеете!
– Пожалею…
– Вы будете мной гордиться!
– Не буду…
– Потом вы пожмете мне руку и увеличите заработную плату!
– Вряд ли…
– Вы сами прибьете мой портрет на доску почета!
– У нас нет доски почета…
– Никогда не поздно ее повесить!
– Амелина!
Я очнулась и поняла, что уж слишком злоупотребляю добротой и растерянностью своего босса. Я практически сидела у него на коленях, мучая объятиями, непрерывно целуя в щеку (щека была замусолена уже прилично…).
Самое время сматываться.
– Извините, – развела я руками и припустила к двери. – А с Бережковым вы сами разберетесь, да? – невинно поинтересовалась я, притормаживая около ряда одинаково стильных стульев.
– Сам, – буркнул Бондаренко и нарочно уткнулся в бумаги. Он был смущен и, скорее всего, злился и на меня, и на себя.
– Андрей Юрьевич, – не удержалась я от маленькой заключительной шалости, – до чего же вы милый! До чего же милый!
– И чтобы бухгалтерия на тебя больше не жаловалась!!! – понесся мне вслед львиный рык.
Вопрос на засыпку: В чем прелесть второй попытки?
Ответ: В два раза больше веры, в два раза больше надежды и, будем надеяться, в два раза меньше проблем. Будем надеяться… да, будем надеяться…
К работе над заказом Кондрашова я готовилась весь день, весь вечер и всю ночь. Толком не зная, какой объем предстоит, я с забытым восторгом перебирала свои старые наброски, рисунки и коротко запротоколированные идеи. В заявке значилось скупое: «Ремонт левого крыла. Благоустройство» – это могло означать что угодно.
Какое у него левое крыло? Размером с футбольное поле или с летнюю беседку?
Как он понимает слова «ремонт» и «благоустройство»? Будем долбить стены или ограничимся новым «живеньким» интерьером?
У людей такое разное представление об этом…
По никогда не подводившей меня привычке я собиралась довериться интуиции и вдохновению и, конечно же, пожеланиям самого Кондрашова, но энергия бурлила через край, и уснула я только в четыре утра (свернувшись калачиком на заваленном фотографиями и бумажками диванчике). Встреча была назначена на двенадцать, и я с легкостью позволила себе подольше поспать.
Пробуждение оказалось приятным, как прохладный сок, тягучим, как сгущенка, и бодрым, как хрустящий тост. Взглянув на часы, я мысленно передала привет боссу и вслух сказала «доброе утро» Дмитрию Сергеевичу Кондрашову (неважно, что он меня не слышит). Уверенность заставляла улыбаться до ушей и заодно подталкивала к зубной щетке и пасте. Такое чувство, будто я начинаю новую жизнь именно сегодня! Я встала на ступеньку выше – я справлюсь, и Бондаренко действительно начнет мной гордиться, и даже Лариса Витальевна вынужденно признает мой талант! И следующий крупный заказ достанется мне автоматически.