– Спасибо, комсорг. Помоги Красноносову.
Борисов и сам понимал, что место его в огневом взводе старшего лейтенанта Красноносова, потому что там много необстрелянных бойцов, а позиция взвода – ключевая в батарее. Он стал в расчет рядом с наводчиком – помогал развернуть пушку, сложить боеприпасы. Сейчас всего нужнее были его опытные руки, к тому же пример спокойной работы в боевой обстановке действует на молодежь неотразимо – это он проверил на себе.
Серые угловатые танки двигались неровной линией, волоча за собой косые полосы пыли, они уже отчетливо проглядывали сквозь дымку. Да, наблюдатели не ошиблись – Борисов сразу опознал вражеские машины, хотя «живыми» видел их впервые. Так вот как довелось повстречаться с «тиграми» – в чистом поле, на неподготовленных позициях!
Враг упрямо держался тактики, избранной им с начала Курской битвы: впереди шли новые тяжелые танки, выставляя мощные лбы, за ними, наращивая фланги вширь, во втором эшелоне наступали в боевых порядках знакомые артиллеристам средние машины. Только пехоты на бронетранспортерах и автомобилях уже не было в середине «танкового колокола». Советские артиллеристы и танкисты успели отучить гитлеровских пехотинцев от наглых атак на колесах и гусеницах под прикрытием танков. К тому же у врага не хватало людей. Десятки тысяч фашистов лежали сейчас от верховьев Ворсклы до Прохоровского поля, уткнувшись в потоптанные травы. Отсутствие вражеской пехоты было большой удачей для артиллеристов, потому что мотострелки их бригады отстали…
На поле хлынул давящий гул – волна за волной выплывали из-за горизонта «юнкерсы», направляясь в сторону узловой станции Прохоровка. Казалось, они не замечают советскую батарею или оставляют её без внимания, как вдруг замыкающая группа бомбардировщиков свернула с курса… И почти одновременно часть ближних танков сделала поворот, нацеливаясь на артиллеристов. Вероятно, фашисты рассчитывали одним ударом с ходу раздавить наш небольшой заслон, который угрожал флангу их наступающих порядков, – ведь и малая заноза может здорово досадить, если вопьется в пятку. Не разворачиваясь и не снижаясь, «юнкерсы» широким ковром сыпанули бомбы на расположение батареи – словно огнем и сталью стелили дорожку для своих танков…
Через тридцать лет в поэме «Дорога к звездам» Михаил Борисов скупо напишет о завязке того боя:
За пять минут распахан холм,
Дотла повыжжен лес
И вот рванули напролом
Дивизии СС…
О том, что 4-й танковой армии гитлеровцев, нацеленной на Прохоровку, были приданы три эсэсовские танковые дивизии, он узнал много позже, но черепа и кости на броне «тигров» разглядел в самом начале боя, когда самолеты, оглушив поле грохотом бомб, скрылись и танки оказались неожиданно близко. Они то и дело окутывались слепящими вспышками выстрелов и облаками сухой пыли, снаряды с коротким, надсадным ревом вздымали столбы огня и земли то впереди, то позади батареи, воздух наполнился отвратительным смрадом и визгом осколков, утреннее поле заволакивала грязная серая мгла, и, если бы не усиливающийся ветерок, артиллеристы могли потерять из виду наступающие на них танки. Очевидно, враг, получивший целеуказание от своих летчиков, ещё не разглядел как следует позицию батареи. Но он уже знал, что советские артиллеристы, танкисты и пехотинцы безбоязненно подпускают его тяжелые танки поближе и бьют наверняка. Экипажи «тигров» явно провоцировали на ответный огонь, надеясь издали по вспышкам выстрелов засечь наши орудия и расстрелять их. «Боятся, – вдруг догадался Борисов по нервной стрельбе вражеских танкистов. – Они нас боятся, трусят самым пошлым образом. Вот тебе и хваленые «тигры»!» Невероятно, но от этой догадки ему на миг стало весело. И такое злое спокойствие охватило его, такое ощущение собственной силы, что он стал мысленно поторапливать медленно ползущие неуклюжие танки врага.