Когда выбрались из низины, вокруг лежала пустынная мокрая земля. Сизая пелена влажными холодными ладонями разгладила ее — все вокруг имеет плавные мягкие очертания, ничто не торчит, не выпирает острым углом, в полосе тумана все кажется округлым и мягким. Ветер шевелит призрачные слои испарений, сгоняет густые облака или растягивает покрывалом. Как бы отразить это в музыке? Мотив тоже должен быть плавным и сглаженным, без резких переходов, но в показную мягкость необходимо добавить ощущение угрозы. Скрытой угрозы и чувства неминуемой опасности. Болото всегда обманчиво, притворяется тихим и безобидным, но на самом деле таит в себе смерть.
Альбу захотелось достать губную гармошку, сыграть болото и туман, и это обманчивое спокойствие… Будь он один, непременно притормозил бы на островке посуше и наиграл мотив, ведь мелодия уже поднималась из груди, оба сердца бились с нею в такт, музыка просилась наружу… Но, еще раз покосившись на Разина, Альб оставил мысли о новой песне и крепче сжал руль. Разин не поймет.
Сендер месил колесами грязь, поднимая брызги, разгонял мутную жижу, застоявшуюся в ложбинах. Разин к своей цели идет, и Альбиносу не мешало бы подумать… А собственно над чем? Он скрипнул зубами. Над тем, что не знает, кто он есть на самом деле?
— Если устал, давай сменю, — сказал Разин.
— Ничего, я в порядке. Как остальные?
Разин оглянулся.
— Белорус носом клюет.
— Я не сплю, — отозвался Туран из-за пулемета.
— Илай? — Альбинос, сам не зная почему, беспокоился за старика.
— А что ему будет? По сторонам смотрит и зевает… Здесь притормози.
Сендер остановился прямо в луже. Вода заплескалась у колес, накатывая черными волнами. Задремавший Белорус сонно потянулся:
— Что, приехали? Э, а чего в воде? Рыбу, что ли, ловить будем?
— Болтунов топить, — бросил Разин.
Он встал и огляделся. Дальше колеи взбирались на пригорок, гребень которого венчали древние стены, обросшие бородами мха. Когда-то здесь было здание, теперь полностью разрушенное и занесенное песком пополам с илом. Луна скрылась, и небо на востоке уже начало сереть, туман слегка порозовел. Скоро рассвет. Очертания древних стен плыли и раскачивались в мутном мареве. Альбиносу снова захотелось исполнить мелодию пустынного края — теперь в ней будут старые руины и многослойные наросты мха, и красный свет восхода.
— Здесь съедем с колеи. Вон туда давай, — Разин показал.
— А чего здесь?
— Засаду устроим. Место подходящее.
— Слушай, Разин, — заговорил Туран, — а как ты себе это представляешь? Монахов десять человек, с «тевтонцем», и самоход наверняка бронированный. А нас пятеро, и оружия негусто.