Он опустил ствол и выстрелил, целясь в корму «тевтонца». Пули высекли искру, и разлившееся топливо жарко вспыхнуло. Полузатонувший «тевтонец» охватило пламя, оранжевые языки рванулись к небу, к мутно-розовым разводам тумана, подсвеченным лучами восходящего солнца.
Альбинос повернул руль, чтобы выехать навстречу грузовику, но Туран крикнул:
— Нет, сдай назад!
Он крепче сжал рукояти, поворачивая пулемет. Раскаленный ствол дымился, исходил сизыми струйками, которые поднимались над сендером и вплетались в молочную кисею тумана, пронизанную красными лучами рассвета.
— Задним ходом! — крикнул Туран. Пригнулся, широко расставив ноги. Сендер пополз кормой к руинам, за которыми не смолкали выстрелы. Водитель грузовика видел столб огня и дыма над «тевтонцем», он не знал, что происходит впереди, понимал, что машина уничтожена и, стало быть, дальше ехать опасно. Но отступать он тоже не хотел, в кузове монахи стреляли, подбадривая друг друга криками:
— Бей, братья! Во имя Создателя!
Пули и заряды дроби щелкали по выщербленным стенам развалин, высекали искры, выбивая куски рыхлого от времени и химической отравы бетона. Белорус и Разин, спрятавшись за стенами, не решались поднять голову. Илай со своим копьем и прежде не высовывался, когда над правобережными холмами показалось солнце, старик напялил очки — единственное, что он сделал с начала схватки. На Разине был бронежилет, но и в этой защите он не рисковал выглянуть за стену. Белорус, ругаясь, двинулся вдоль нее, чтобы вылезти из бетонной коробки где-то позади. Перед носом звонко ударила пуля — монахи поднялись, они стреляли, уже стоя в кузове, потому что видели: из руин им не отвечают. Вот-вот жрецы сообразят, что могут, прикрывая друг друга огнем, покинуть грузовик и обойти развалины с тыла.
Из-за холма задом выполз сендер, управляемый Альбиносом. Туран приник к пулемету и дал длинную очередь в грузовик — загрохотала под ударами обшивка, с воем из кузова вылетел монах, в него угодила пуля, пробившая кабину навылет. Остальные присели, сместились в заднюю часть кузова — и тут Илай вскочил на поросший мхом искрошенный край стены. Мутант завыл, потрясая копьем, оттолкнулся — и взмыл в воздух. Взметнулся плащ, как крылья хищной птицы, трое монахов выстрелили, в разные стороны полетели клочки изорванной ткани…
Турану показалось, что ноги старика, распрямляясь, стали длиннее, чем положено, такой сильный вышел рывок. Илай, гулко ревя, перемахнул через борт и свалился на пол кузова, копье вонзилось в горло монаху, вооруженному автоматом. Тот рухнул на спину, захрипел. Руки в агонии сдавили оружие — очередь ушла вверх, в красно-серое туманное месиво. Илай развернулся, вырвав копье из горла жреца, ткнул острием в лицо другого и тут же, не оборачиваясь, всадил тупой конец арматурины в живот того, кто оказался сзади. Прут вошел неглубоко, на полпальца, но монах заорал от ужаса.