Но и мы со своей стороны не оставляли солдат без внимания и перебрасывали им записки, в которых разъясняли им, кто мы и чего требуем, и призывали не стрелять в нас.
На таких «обработанных» солдат командование уже не могло целиком положиться, и они были заменены другими.
Эта замена насторожила нас. Новые солдаты, которые не знали нас, были для нас угрожающей силой.
В результате этой замены значительно активизировалась и оппозиция. Мне доложили, что литовцы, белорусы и даже часть наших украинцев, которая пошла за Кляченком, угрожают организованно выйти на работу. Печально, но — факт!
Я нашел Кляченка, который лежал в своем бараке на нарах. Увидев меня вблизи, он спросил:
— Ты зачем пришел?
— Хочу поговорить с вами.
— А нам не о чем говорить, да и не хочу я с тобой говорить.
К литовцам я уже не пошел…
Так мы окончательно разделились на два противоположных лагеря: сторонников и противников продолжения борьбы. Но сторонников по-прежнему было больше.
Теперь мы уже ожидали, что солдаты могут ворваться в зону и схватиться с нами врукопашную, как это уже произошло в 5–м лаготделении, и приготовились к обороне.
Перед лицом нависшей угрозы у людей очень обострилось чувство кровного единства, поэтому все начали сплачиваться в национальные группы. Но это не означало, что мы разобщились.
Как-то раз ко мне подходят три эстонца и говорят:
— Мы — эстонцы. В это небезопасное время мы хотим быть вместе со всеми. Поэтому мы хотим получать от вас детальную информацию о всех ваших переговорах с Кузнецовым и о нашем положении в целом. Нас немного, но почти все — бывшие эстонские офицеры. Уверяем вас, что в случае необходимости, вы смело можете на нас положиться — мы сделаем все, что от нас потребуется. Просим не забывать нас. Вот наш представитель, через которого мы будем поддерживать с вами постоянный контакт.
Так же поступили латыши, поляки и немцы. С другими национальностями я был в личном контакте с самого начала.
После этого ко мне подошла еще одна делегация для установления контакта.
— Мы — немцы, — представились они.
Я удивленно посмотрел на них и пояснил, что видимо это, какое-то недоразумение, так как немцы у меня уже были и я с ними в хорошем контакте.
— Кто же у вас мог быть? — спросили удивленные немцы.
Когда я пояснил им, они рассмеялись:
— Ну, какие же это немцы? Это германцы. Настоящие немцы — это мы, российские немцы.
Таким образом, каждая национальная группа проявляла свою волю совместно продолжать борьбу.
Но одновременно консолидировались и оппозиционные группы. Они все более активно требовали прекращения борьбы. Появились листовки с призывом к сдаче. Ко всему этому администрации удалось распространить среди узников вымысел, что «беспорядки» в Норильске организовали украинцы для того, чтобы оторвать от России Советское Заполярье и присоединить его к Украине. Безумно? Да. Но чем безумнее выдумка, тем труднее ее опровергнуть.