Возможно, его использовали в темную. Но как? Если он отравил короля, снимая пробу с блюд и вина, тогда почему он сам остался жив?
Это был самый важный аргумент в его защиту. Найти объяснение этому странному обстоятельству не мог не только я.
— Он мог ловко подсыпать яд после снятия пробы, — грубо сказал сеньор Омирог, видимо, он сильно недолюбливал этого Кантанно.
Вообще, я уже понял, что в некоторых вещах анатолийцы ничем не отличаются от ларотумцев. Те же интриги, зависть и соперничество. Они были, пожалуй, более жестоки и изощренны, но в некоторых вещах они были проще, понятнее. Очень понятен был сеньор Вахтенд. Его неприязнь и желание избавиться от меня были так очевидны. А то, что он не скрывал своей враждебности, было для меня, пожалуй, не так уж плохо. Куда опаснее человек, тщательно скрывающий свои чувства и способный нанести удар неожиданно.
— А мне странно другое, — процедил Вахтенд, — почему-то король умер сразу после того, как назначил Защитника.
— Что тут подозрительного? — нахмурился Маркоб.
— На что вы намекаете? — спросил я.
— Я не намекаю.
— Вы же принесли королю присягу, — возмутился Маркоб, — как вы смеете ставить свое личное, искаженное неприязнью, мнение выше слова короля.
— Этот человек не так прост, как вы все думаете! — прокричал Вахтенд. — Я говорил с Ахтенгом, и он рассказал мне очень странные вещи. Где афет Омбатон?
— Откуда мне знать!
— Последний раз его видели в вашей компании. А потом он исчез.
— Может, на то у него были свои причины, — язвительно сказал я.
— Гартулиец — колдун, а вы все очень хорошо знаете, как поступают с колдунами в нашей стране. Он очаровал короля! — не унимался Вахтенд.
— Не смейте! Не смейте так говорить! — разъяренно сказал Маркоб, — иначе…
— Иначе что?
— Я прикажу вас арестовать, — тоном не оставляющим сомнений сказал он.
Вахтенд побледнел и замолчал. Он понял, что перешел известные границы, но то, что он мгновенно замолчал, не прибавило мне спокойствия. Я понял, что теперь этот человек постарается ударить меня из-за спины. Я думаю, что сеньор Маркоб это тоже отлично понял. Ясно, что Вахтенд его сторонником никогда не был. Но власть и влияние мрао было огромное, и я решил пока обождать с выводами.
— Будьте осторожны, — сказал Маркоб, когда мы остались одни, — теперь у вас появилось много врагов.
— Увы, мне не привыкать, — грустно заметил я.
Допросы продолжались. Повара и люди с кухни были так напуганы, что едва ворочали языками, особенно учитывая, что с некоторыми из них уже успел поработать костолом.
Вахтенд раздраженно прикрикивал на них и пытался вырвать удобные ему признания. Когда из него вышел весь пар, и он присел, чтобы отдохнуть, тогда за дело взялся Маркоб.