Столь трагический финал (за всю финскую войну полки ДБ-3 ни разу не теряли в один день столько самолетов) стал предметом тщательного анализа в штабе ИВС Северо-западного фронта. Всю вину возложили на покойного Майстренко. Сочли, что он сделал тактическую ошибку, дважды пройдя по одному и тому же маршруту, причем лежавшему вблизи двух известных аэродромов базирования финских истребителей. Неграмотно было и построение машин – без эшелонирования по высоте, что затрудняло взаимное прикрытие огнем. И. наконец, в первом бою стрелки израсходовали слишком много боеприпасов. В целом столь печальные результаты можно объяснить недостатком опыта у экипажей ДБ-3 (для большинства из них это был второй в жизни боевой вылет) и сильным утомлением – второй бой произошел после пяти часов палета при сорокаградусном морозе.
Командование АОН-1 высоко оценило действия истребителей противника. Там даже сочли, что столкнулись не с финнами, а с хорошо подготовленными иностранными пилотами. Интересно, что финские источники приписывают шесть сбитых ДБ-3 одному летчику – Сарванто. и еше один – его ведомому Совелиусу. Возможно, Сарванто и был тем пилотом, который атаковал группу первым и на которого обратили внимание в экипаже Агеева.
Финские пилоты не случайно выбирали ракурсы своих атак: они быстро выявили дефекты стрелкового вооружения ДБ-3. Обстрел не был круговым, имелись многочисленные мертвые зоны. Носовая установка не могла стрелял» назад и в стороны под большими углами. Да и при стрельбе вперед она не всегда была эффективна. Из 85-го полка докладывали, что стрельба из носового пулемета «почти совершенно невозможна… При открытой створке на больших скоростях у штурмана срывает очки и самого сбрасывает с сиденья»(!)
Средняя турель не поражала зону за оперением. Но самым уязвимым местом являлась нижняя точка – малоподвижная, с очень узким сектором обстрела и плохим обзором. Но это было еше не все. И верхнюю турель СУ, и нижнюю ЛУ обслуживал один человек – радист. Чтобы перейти от одной установки к другой, ему надо было спуститься вниз и встать на колени. Все это время стрелок не видел, что творится вокруг. На практике нижний пулемет крепили намертво, радист постоянно находился в верхней турели и дергал за спусковой крючок веревкой или, в лучшем случае, самодельной тягой. Разумеется, эффект от использования ЛУ подобным образом был чисто психологический.
Стали брать на борт четвертого члена экипажа – нижнего стрелка. Чтобы обеспечить его кислородом, использовали второй баллон радиста. Мертвую зону за хвостом закрыли пулеметом, монтировавшимся на 34-м шпангоуте и стрелявшим через ферму костыля. Ставили ШКАС или ДА – что было под рукой. Обычно комбинировали различные детали от люковых установок СБ и ДБ-3.