Она и рада бы была жить вместе, но немного стеснялась – дети хоть и уважали этот странный выбор мамы, но сомневались в том, что у Германа все это серьезно. И это понятно: они-то на него смотрели совсем не влюбленными взорами. Поэтому ключи от своей норки Тамара Георгиевна возлюбленному тайком дала, а вот жить одной семьей приглашать не спешила.
– Кстати, а где мы будем жить? – спрашивала она его.
– О-о, это не проблема! У тебя же есть еще одна квартира?
– Да, но в ней бабушка живет...
– И хорошо! Пусть живет долго! Но ведь у нее трешка в центре?
– Да. – Тамара Георгиевна не очень понимала, к чему клонит жених. – Ну вот, дети переберутся к бабушке, и ей будет хорошо – не одна, и ребята под присмотром. Да у них вообще-то уже своя взрослая жизнь. Это ты их все детками считаешь.
– Ну, они для меня детьми будут даже тогда, когда у них свои детки появятся!
– И это хорошо! А мы с тобой постараемся обеспечить для всех светлое будущее.
– ?!!
План у Германа был прост, как грабли: дети – к бабушке, а они продают комнату Германа и большую квартиру Тамары и на эти деньги покупают две квартиры в Чехии.
– Одну будем сдавать и на эти деньги в другой будем жить с тобой, счастье мое. От бизнеса моего денег нам на всю оставшуюся жизнь хватит, – расписывал Герман Тамаре классный перспективный план, лениво пуская в потолок ровные кольца дыма. – А дети будут ездить к нам в Прагу, а потом и внуки.
К себе, кстати, Герман Тамарочку никогда не приглашал, говорил, что быт у него неустроенный, коммунальный и соседи – сволочи. И вообще Тамара Георгиевна толком даже не знала, где он живет, лишь приблизительно – где-то на Фонтанке.
– Ты считаешь – это реально? – Тамара ничего не знала о том, как россияне могут купить недвижимость в другой стране.
– Не переживай, любовь моя, я немного занимался этими вопросами, и друзей в этой сфере у меня хватает. Все будет хорошо, родная. – Герман ласково поцеловал Тамару. – Кстати, у тебя мебель такая интересная! Антикварная.
Мебель эту он заметил, естественно, давно. Сразу глаз угаром запылал. Но Герман умен был, понимал, что золотое яйцо надо высиживать куда дольше, чем обычное.
Мебель у Тамары Георгиевны и в самом деле была очень интересная, с историей. Она досталась ей от мужа, а тому от родителя, который сохранил ее в блокаду, чудом не сжег в печке студеной зимой сорок второго. Потом свекр и Тамаре без устали рассказывал, у кого покупал до войны резной буфет на точеных ножках и как выменивал перловую крупу на бюро карельской березы.
Муж Тамары Георгиевны к мебели этой относился бережно, и ей передался его трепет душевный по отношению к живому дереву, коим заполнен был их дом. И даже в самые черные дни они не мыслили, как можно выставить на продажу хоть что-нибудь из дома, хотя охотников за мебельным антиквариатом было немало.