О том, что по этому адресу не проживает никакая слепоглухонемая тетка Шурика Корытникова, они узнали легко. Приехали по адресу. Двери открыл молодой мужчина, подозрительно похожий на Шурика.
– Корытников Александр Иванович тут проживает? – спросила строго Саша. В руках у нее были блокнот и ручка, как будто пришла она по делу. Если бы спросили, кто разыскивает Шурика, то Саша ответила бы, что она из жилконторы и что надо разобраться со счетами по оплате коммунальных услуг.
– Лар, это самый простой способ попасть в квартиру! – горячо доказывала Саша.
– Хорошо! А если там никого не будет?
– А если не будет, то пойдем в жилконтору и представимся еще кем-нибудь!
Но на звонок им открыли, и похожий на Шурика Корытникова молодой мужчина любезно пригласил их войти.
– Проживает Александр Иванович тут только по документам. Это мой родной брат. Но много лет он в этом доме не появлялся...
– Как так? – спросила Саша.
– Как брат? – спросила Лариса.
– Вот так и брат. А что в этом удивительного? – Брат Шурика Корытникова внимательно посмотрел на незнакомок. – Простите, а с кем я имею дело?
– Саша.
– Лариса.
Они не стали вдаваться в подробности, поднаврали, что учились с Шуриком вместе в школе и теперь ищут его, как и всех других одноклассников, – так объяснили цель своего визита.
Младший брат Корытникова им, похоже, не очень поверил, но, судя по всему, был честен и откровенен.
– Знаете ли, Шурик ведь много лет тут не живет, а именно двадцать. Приезжал только на похороны отца, да и то на кладбище. Я тогда позвонил ему и сообщил. Все, что у меня имеется, – это домашний телефон его жены.
Видно было, что ему, этому брату Шурика Корытникова, очень тяжело говорить о семейном расколе. И похоже, он никогда никому ничего про это не говорил. А потребность выговориться, вылить эту боль, у него была.
– Шурик не общался с нами. Когда умерла мама, его не могли найти. Потом мы случайно столкнулись с ним в городе. Я сказал, что мамы больше нет и папа очень болен. Он дал денег и оставил номер телефона, чтобы я позвонил, если что... – Корытников-младший замолчал, судорожно вздохнул. – Его никто никогда не обижал. Просто он сам себя считал обиженным. Обиженным самим фактом рождения в семье наших ничем не примечательных родителей. Он стеснялся их, потому что они были простыми работягами. А заодно и меня. Он вычеркнул нас из своей жизни. И если мама и папа его простили и не обижались, то я не простил.
– А что с ним произошло? Где он жил все эти двадцать лет?
– На похоронах отца он в двух словах сказал мне, что очень удачно женился на дочери обеспеченного человека, что у него, у Шурика, теперь свой дом, двое детей, и нам нет места в этой жизни. Да, он дал денег на похороны, тут я ничего не скажу плохого. Но так ли это важно? Мама хотела видеть его, когда была жива. А как страдал отец, я и говорить не хочу.