Марина ни на шаг не продвинулась в своих раздумьях, решение не принималось. Смятение захлестнуло ее, как приливная черноморская волна. Не цунами, конечно, как на Тихом океане, но тоже прилично – этак метра в полтора!
Вот при такой волне, если умеешь хорошо плавать, скрыться от любопытных нетрудно, что Андрей в тот день и сделал: поднырнул под водяной вал и, как рыба, ушел на глубину – и сразу к подводному гроту, о котором мало кто знал на берегу. В нем пересидел до темноты и вышел из укрытия, когда берег опустел.
Душу больно драло, как рану от морской воды. Но что интересно! Болит нещадно ссадина от соли, но и заживает быстро! Море лечит. И для него такой разрыв со всем миром, и с Мариной тоже, был наилучшим вариантом. Он был взрослым человеком, понимающим ситуацию так, как надо. До их последнего дня он, потеряв рассудок, купался в море чувств к юной девушке, говорящей по-другому, правильно, по-ленинградски, без характерного южного «гхеканья». Он открыл ее для себя, дал ей особенное имя, провел ее лабиринтом познавания. Он потерял бдительность, и его отшельничество закончилось страшно – небытием. Другого ему не дано было после встречи с Владом.
Он хорошо понимал, что известие о его смерти убьет его мать. А Марина... Ну, Марина еще так молода, что успеет залечить эту рану. А может, случится так, что он найдет ее! Если – судьба, то от нее никуда не уйти.
Он ведь не знал тогда, что у Марины появится его точная копия – сын, и все эти годы, глядя на него, да и не глядя даже, она будет помнить этот печальный день конца лета...
* * *
За окном послышался шум двигателя. Марина вытянула шею. Пусто. Только за воротами на дороге облачко пыли – уехал кто-то. Она выглянула в окно: на стоянке не было темно-зеленого «фольксвагена». Значит, уехал Андрей. Его машина. Еще в первый день отдыха, когда ей показывали место для Мотьки, про этого зеленого сказали – «хозяйский».
Марина достала из сумки ручку. Бумаги не было. Взяла с тумбочки информационный листок для отдыхающих, на обратной стороне написала: «Андрей! Ты, наверное, очень хороший человек. Нет, не так! Ты очень хороший человек. Судьба обошлась с тобой очень жестоко. Я рада, что ты вылез из всего...»
Надо было как-то написать ему, что в Петербурге у него есть сын. Мы так одиноки в этом мире, что любой родной человек – это счастье. А тут – сын! Кстати, Андрей ни словом не обмолвился о том, что у него есть семья, дети.
Надо написать...
Но как?! Какие слова найти, чтобы было все правильно?!
Не нашлось у нее таких слов. И боялась, что не так поймет. Кто его знает! Вот турбаза своя у него, да и тогда, двадцать с лишним лет назад, он уже свое дело имел, вдруг подумает, что польстилась на его благосостояние и на ходу все это придумала?!