Всю обратную дорогу Марина буквально плавилась от ощущения непостижимого счастья. И удивлялась: еще час назад она ничего не знала о существовании этого человека. Она и сейчас-то ничего о нем не знает, кроме имени да того, что у него крепкие руки. «А еще он умеет танцевать танго в открытом море...»
* * *
На берегу он расчесал пятерней волосы, и они топорщились от соли, как колючки у ежика. Марина грелась под полотенцем, обхватив себя руками под коленки, прищурясь, смотрела на него и просто умирала от умиления. «Ежик! Ежик в тумане! Мой... ежик...» – пело у нее все внутри, и она очень жалела, что не могла орать про ежика во все горло.
– Волосы теперь так и будут стоять дыбом... – сказал Андрей и улыбнулся. – Как у ежика!
– Я тоже про ежика подумала, на тебя глядя! – Марина вылезла из своего укрытия и разложила полотенце на теплых камнях – на просушку. – Здесь есть источник пресной воды – можно там сполоснуться! Только нет ведра.
– Я знаю! – Он хитро подмигнул ей. – Я тоже знаю источник. И знаю, где ведро! Пойдем?!
– Пойдем!
Тропа, по которой Марина бегала вверх-вниз целую неделю. Он повел ее по ней, до развилки, до кривого дерева, потом под сводами ветвей, перевитых лианами темно-зеленого плюща. Он держал ее за руку и шел размашисто, она почти бежала за ним.
Наконец зажурчало впереди, потянуло прохладой.
– Пришли, – сказал он чуть хрипловатым голосом.
* * *
Марина была тут последний раз три... Нет, четыре дня назад. Всего четыре дня, а как все изменилось. Ирка резко собралась и уехала в Ленинград – с Гариком оборвалось все, как только они пришли из похода. Остальные ребята тоже куда-то расползлись. Марина поездила три дня по городским пляжам и снова собралась на Фиолент. Просто на день, без ночевки, без палатки, без компании.
Не потому, что ей так уж скучно было в городе. Вон, на Херсонесе тоже прикольно было. Вроде море как море. А ступишь несколько шагов вверх от пляжа и попадаешь в античный город, а там и таинственные колодцы, и колонны с капителями, и колокол на горе, который гудит от ветра, гуляющего в его гулкой утробе, где прячется длинный молчаливый язык.
Но все не так и на Херсонесе. Может быть, потому, что там в двух шагах шумит большой город. А Фиолент – это одиночество, которое ей не в тягость. А еще ее очень тянула сюда нераскрытая тайна, история того таинственного обитателя старой желтой палатки. Кто он? Человек? Привидение?
Марина помотала головой, отгоняя видение. Впереди продирался сквозь кусты и тянул ее за руку красивый, как юный бог, Андрей.
Он пошарил в кустах и вытащил старое ведро. Подставил его под струю воды. В ведре была дырка, и вода через нее выливалась тонкой струйкой. Весело так выливалась, смешно. Писающий мальчик есть? Есть! А тут писающее ведро! Почему бы и нет?!