— …и результаты стрельб! — Гросс с садистическим видом положил перед собой считыватель. — С вами, барышни, никакого внешнего врага не нужно. Уинд — процент поражения — семьдесят, сто семьдесят пять процентов перерасхода заряда батареи на поражение цели. Будет зажарен в первой же лобовой. Не смейтесь, рано еще. Грэхэм, ненамного лучше, сто шестьдесят процентов заряда, восемьдесят процентов поражения неподвижной цели.
— А сколько надо? Теоретически? — голосом избалованного отличника поинтересовался Уинд.
— Сорок-пятьдесят, — ответил командир серьезно, а тощий белобрысый Грэхем присвистнул. — Не больше шестидесяти, на самом деле. Нейманн — двести пять, поражено сорок процентов целей. Вы — труп.
«Труп» ответил спокойным взглядом, дескать, это с какой стороны посмотреть, комэск нахмурился и уткнулся в считак.
— Пульман… а… неплохо. Процент поражения целей — сто? Как ты это сделала?
— Зажмурившись! — буркнула Натали.
Эскадрилья загоготала, и даже комэск, как показалось, перевел дух.
— Всем отдыхать, — велел он. — Пульман, на два слова. Машинку пойдем посмотрим?
— Ты уж не обижайся, Пульман, — сказал Гросс, пока они шли коленчатым коридором, — но в твой особый пилотский дар я верю… скажем так, не особенно. Ну не отвернула бы ты на той скорости с того курса: ни руки, ни мозги на такое не способны. Брюхом по мне скользнула: это ж какую точность надо иметь! Или какое счастье? Значит, забита в машине какая-то фишка.
— Машина хороша, — признала Натали. — Никакого сравнения с учебной. Только думать про маневр начинаешь, глядь — уже в него вошел. И управление мягкое.
— За хвост берет — не отвяжешься, — согласился командир. — До сих пор ощупываюсь — жив ли.
Размашисто и гулко шагая, Гросс отсчитал свой квадрат посадочной палубы, а дежурный механик, повинуясь зычному приказу, превратил пятно тьмы, где отдыхала Тецима, в конус режуще-белого света и подключил кабели питания.
— Значит, — поднимаясь по лестнице в кокпит, пробормотал Гросс, — управление? Мягкое? Это ты называешь мягким?! Мож, переклинило ее?
Снизу не было видно, однако по тону, а более того — по полоске побагровевшей шеи комэска Натали смекнула, что силу к ручке тот приложил максимальную. Раздался характерный треск, вопль, запахло озоном, Гросс скатился вниз, тряся кистью и во всю глотку призывая Фроста.
— Электрика течет, — заявил он, баюкая онемевшую кисть. — Проверить и перепроверить! Пилот жаловался? Тьфу, жаловалась?
— Все было в поряд… — синхронно начали Натали и механик, посмотрели друг на друга и замолчали.
— Проверить! — подтвердил приказание Гросс. — А Пульман пусть посмотрит. Ей полезно будет.