Сколько понадобится, столько и будет жить! Лев Борисович вернулся в тот же вечер, жалкий, приниженный и совершенно пьяный. Просил прощения за то, что ушел от меня так внезапно, так тайно, ничего не сказав, не поблагодарив за приют. Признался, что позаимствовал у меня из кошелька немного денег (мог бы и не признаваться, я и не заметила!), снова плакал и клялся, что никогда, никогда… Душераздирающая сцена повторила в точности первую, а потом я предложила ему пожить у меня, пока обстоятельства не изменятся к лучшему – то есть на неопределенный срок. Руслан сердится, не понимает, что мне Годунов нужен не меньше, чем я ему: его жизнь в моей квартире оправдывает мое существование, искупает мои черные, неправедные мысли. И потом, я к нему просто привязана, люблю этого несчастного пьянчугу, как любила бы своего безнадежно больного дедушку.
Кстати, за эти три дня, что он у меня живет, Лев Борисович ни разу не напился по-настоящему, так только, грамм пятьдесят днем и сто вечером, но ведь совсем не пить ему нельзя. А Руслан злится. Иногда у меня складывается впечатление, что он просто ревнует – ревнует к тому, что я впустила Годунова в свой дом так, как его никогда не впускала. Сейчас он приедет – и начнется вечерняя разборка. Кажется, он уже едет…
Я подошла к окну – теперь оно у нас целыми днями стоит нараспашку, – выглянула вниз: ну да, так и есть, вон его машина. Остановился, вышел, поднял голову, увидел меня, расплылся в счастливой улыбке – может, я и свинья, что веду себя так по отношению к нему, – помахал рукой и с разбегу взлетел на крыльцо. Буквально через секунду появился в моем кабинете (собственно, он не совсем мой, нас здесь обитает трое, но все зовут кабинет моим).
– Привет! Дышишь воздухом?
– Дышу.
– И как тебе дышится?
Он никогда не мог со мной разговаривать просто так, если не было определенной темы, и потому начинал такой бессмысленный треп.
– Нормально дышится. – Я постаралась приветливо улыбнуться – такой треп меня раздражал.
– Еще подышишь или поедем?
– Поедем. – Я сняла со спинки стула сумку, и мы вышли.
– Перекусим где-нибудь или сразу домой? – делано равнодушно, не глядя на меня, спросил Руслан: он надеялся на «перекусим» или на приглашение в гости, но я сделала вид, что не поняла его тайных желаний, и равнодушно, не глядя на него, сказала:
– Такая жара, есть совершенно не хочется.
Настаивать он не стал, принял еще более равнодушный вид, следил за дорогой и до конца пути ничего больше не сказал. Мы простились у подъезда. Я дождалась, когда он уедет, пошла в магазин: нужно было пополнить водочный запас для Годунова и купить что-нибудь к ужину. Еще у меня была мысль – я уже пару дней ее вынашивала – обновить гардероб Льва Борисовича: приобрести мало-мальски приличные брюки, рубашку или футболку, а главное – носки. Поэтому, выйдя из магазина, я направилась в ближайший секонд-хенд.