– Из списка? – Илья непонятно чему обрадовался. – А что, это идея! Жертвы по списку.
– О чем это ты, я не понял? – Никитин с удивлением посмотрел на развеселившегося друга-милиционера.
– Идея в голову пришла, и, возможно, даже гениальная. – Илья потер руки, показывая всем своим видом, что вот сейчас-то, когда на него снизошло озарение, он справится со всей городской преступностью. – Видишь ли, с позавчерашнего дня, с тех пор как объединили эти три трупа и дело передали мне, я все ломаю голову, что между ними общего…
– Между трупами?
– Между этими людьми.
– И что же общего?
– Да ничего! Кроме способа, каким их убили. Вот смотри. Первая жертва – молодой человек лет двадцати пяти, был найден в сквере, без документов. Личность его до сих пор не установлена, хотя прошло уже десять дней. И это непонятно, на вид он не бомж, одет вполне прилично. Должны же быть у него какие-нибудь родственники! По-всякому должны, но тем не менее его до сих пор никто не хватился. Вторая жертва – Понамарева Виктория Яковлевна, сорокалетняя женщина, замужем, двое детей, работала в туристическом агентстве. Третий – твой Назаренко. Ну, о нем ты знаешь не меньше моего. Мы выясняли у родственников и знакомых: связи между Понамаревой и Назаренко никакой, друг с другом они не были знакомы, работали в разных сферах. И этот молодой человек…
– Ну, о нем-то пока ничего не известно.
– Если верить родственникам и знакомым Понамаревой и Назаренко, его ни Павел, ни Виктория не знали. Мы опрашивали всех, кого могли, и фотографию показывали, посмертную правда, другой-то не было. Так вот, мне сейчас пришло в голову: может, все они – жертвы из некоего черного списка? Убийца наносит удар по списку, в который они по каким-то одному ему ведомым причинам внесены.
– Маньяк-идеалист? – Андрей скептически улыбнулся.
– Да не маньяк, не маньяк! – взорвался Илья. – Ненавижу это гнусное слово! И что вам всем оно не дает покоя?
– Ну, назовем по-другому: человек с психическими расстройствами известного плана, раз ты такой нежный и к словам придирчивый. – Андрей рассмеялся и похлопал Бородина по плечу. – А кому еще оно не дает покоя, это гнусное слово?
– Да есть тут одна… Журналистка… – с отвращением выговорил Илья. – Во все сует свой нос и пакостит нам – не представляешь как! Это она первая указала на серийность, когда таковой еще и не пахло, а потом раздула в своей паскудной газетенке «Происшествия» эти, по существу, заурядные убийства до размеров глобальной катастрофы. Она начала, а за ней все подхватили: маньяк, маньяк. А теперь еще ты!