А утром проснулась – и сразу в душ. Срочно в душ, пока голова моя не опомнилась и не родила видения. Прохладные струи упруго ударяют в грудь, стекают по животу, по ногам… Как вчера стекало шампанское.
Соглашение можно расторгнуть. Я не стану писать. Я не подпущу к себе видения. Я заставлю себя поверить, что никакого убийства не было.
Слишком прохладные струи. Подбавить еще немного горячей? Мурашки по коже.
Убийства не было.
Вот так – в самый раз. Шоколадный запах почти ушел, отмылся.
Убийства не было. Ни в два, ни позже. Я отказываюсь, расторгаю договор – больше ничего не произойдет.
Убийства не было. Видений тоже больше не будет. Теплые, умиротворяющие струи… Стоять и стоять. Не поворачивая головы… Просто стоять под душем. Потому что если я ее поверну…
Я повернула голову, только чуть-чуть – мелькнула тень, что-то огромное обрушилось на меня.
* * *
Уже не ребенок, но и до взрослости ему далеко. Стройное, загорелое тело, мокрое, блестящее, скользкое, как у дельфина. Поеживается: не прибавить ли горячей? А затылок совсем детский. Протягивает руку, не поворачиваясь, на ощупь находит бутылку с шампунем. Черные волосы седеют от пены, пена сползает на шею и плечи, пена глушит звучание воды. «Мой дельфиненок!», варежка-губка, голубое полотенце с корабликом – ушли вместе с детством. Ночь. Дверь приоткрыта. Потому что детство ушло еще не далеко – до взрослости дальше, и мало ли какой фортель может выкинуть ночь? Приоткрытая дверь – путь к отступлению. Впрочем, и темнота коридора тоже, возможно, таит опасность. Но если не поворачивать головы…
Теплые, умиротворяющие струи. Стоять и стоять. Пена стекла, вода зазвучала звонче, упруго отбиваясь от тела. Стоять и стоять под теплыми струями. Стоять и не помнить о том, что ночь.
Порочная ночь. Он уже не ребенок.
Опасная ночь. До взрослости еще далеко.
Одинокая ночь. «Мой дельфиненок!» Ушло, ушло, безвозвратно ушло.
Капли воды, стекая, выбивают ритм, как капли дождя. И в горле что-то не то: то ли смех там скопился, то ли рыдания, а может, ужас набухает, как грозовая туча. Вывернуть до отказа кран – поставить воду на полную громкость и закричать-завопить что есть сил? Тогда, может, пройдет это тошно-щекотное в горле?
Ночь. Слишком поздняя ночь. Никакая вода не заглушит крик – сбегутся соседи. Придется терпеть без крика. Лучше отдаться на волю теплых струй…
Шаги в коридоре. Вот и кончилось одиночество – ночь теперь не страшна. Скрипнула дверь. Угадать, кто вошел: мама («Мой дельфиненок!»)? папа («Привет, мужичина!»)? или… Голову повернуть…
Голова и плечи начали движение – медленно-медленно: ожидание сюрприза? или все-таки страх?